rel="nofollow" href="#n174" type="note">174
Размышлять о смерти – значит размышлять о свободе. Кто научился умирать, перестал быть рабом. «Мера жизни не в ее длительности, а в том, как вы использовали ее: иной прожил много, да пожил мало…»175 «Освободите место другим, как другие освободили его для вас. Равенство есть первый шаг к справедливости. Кто может жаловаться на то, что он обречен, если все другие тоже обречены?»176
Так, Монтень спрягает, связывает не только жизнь и смерть, как ее изнанку, как то, что сопровождает нас с момента рождения, но и человека с другими людьми, равно смертными. В этом ему видится справедливость, которая, если не в социальном, так экзистенциальном смысле уравнивает всех.
Кроме смерти, считает Монтень, следует презирать и пороки, омрачающие нашу жизнь. Они закладываются в раннем детстве, превращаются в привычки и порождают затем страшные преступления. Очевиден педагогический вывод о росте пороков и необходимости их ранней «прополки»: «Нужно настойчиво учить детей ненавидеть пороки, как таковые; нужно, чтобы они воочию видели, насколько эти пороки уродливы, и избегали их не только в делах своих, но и в сердце своем…»177 К наихудшим порокам Монтень относит те, которые нестерпимы для собственной совести и для здравого смысла.
Поиск и утверждение твердых правил для осмысления жизни далеки от педантизма – слепой опоры на авторитеты: «Мы умеем сказать с важным видом: «Так говорит Цицерон» или «таково учение Платона о нравственности», или «вот подлинные слова Аристотеля». Ну, а мы-то сами, что мы скажем от своего имени?»178 Мудрыми мы можем быть лишь собственной мудростью. Никто за тебя не найдет смысл твоей собственной жизни.
Смысложизненные поиски должны опираться на естественные способности, присущие индивиду: «Основное правило в государстве Платона – это поручать каждому гражданину только соответствующие его природе обязанности. Природа все может и все делает».179 Разумеется природе надо помогать, и здесь важна роль наук и философии. Науки должны быть свободны от корыстолюбия, иначе «… по-настоящему уходят в науку едва ли не одни горемыки, ищущие в ней средства к существованию».180 Науку делает таковой высшая цель: «Тому, кто не постиг науку добра, всякая иная наука приносит лишь вред».181
Занятия науками и, тем более, философией не должны сопровождаться скукой и мрачностью. Монтень призывает к жизнелюбию, без которого невозможно осмысление жизни. «Странное дело, но в наш век философия, даже для людей мыслящих, всего лишь пустое слово, которое, в сущности, ничего не означает; она не находит себе применения и не имеет никакой ценности ни в чьих-либо глазах, ни на деле. Полагаю, что причина этого – бесконечные словопрения, в которых она погрязла. Глубоко ошибаются те, кто изображает ее недоступною для детей, с нахмуренным челом, с большими косматыми бровями, внушающими страх. Кто напялил на нее эту обманчивую маску, такую тусклую и отвратительную? На деле же не сыскать ничего
Там же. – С.79.
Там же. – С.78.
Там же. – С.84.
Там же. – С.105.
Там же. – С.111.
Там же. – С.110.
Там же. – С.110.
