и сейчас – как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лег виском на дуло.
Задержимся на цифре 37! Коварен бог -
Ребром вопрос поставил: или – или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, -
А нынешние – как-то проскочили.
В.Высоцкий
Самая высокая часть старого саратовского моста через Волгу возвышается над водой на 40 метров. 15 февраля 1993 года оттуда на лед выбросился Владимир Викторович Ефимов. Ему было 36 лет. С тех пор, каждый год в один из срединных февральских дней саратовские ребята-марафонцы пробегают 36 км.
О том, что революции бывают кровавыми, я узнал не из истории СССР. Рабоче-крестьянская революция 1917-го года воспринималась мною подростком на уроках истории как некая возвышенная, благородная эпопея, где кровь – только символ, а не обыденная драма. И только прочитав «93-й год» Виктора Гюго, я прочувствовал всю жуть эпохи перемен, в которое попало французское общество 200 лет назад. Такое странное повторение человеческой истории…С кем бы я не разговаривал на трассе в этот раз, все признавали, что начало российских 90-х годов оказалось для них серьезным потрясением. От безденежья фактически прекратились выезды на соревнования в другие города. Большинство побывало в унизительной роли безработных. Распадались семьи. Зимой 92-93 годов я сам оказался без работы, без жены, жил только на те деньги, которые выручал от сдачи в «Букинист» с таким трудом приобретенных в студенческие годы книг по специальности… Как и остальные ребята, я хорошо понимаю Володю Ефимова.
Электричка по привычному сценарию выбросила нас в Татищево, откуда 5 человек взяли беговой курс на Саратов: Задворный, Блажнов, Шумихин, Немой и я. Через 15 км к нам присоединилась большая группа 20-километровщиков – человек 10, среди которых были уже знакомые мне старожилы Шаповалов, Мещеряков, какие-то молодые ребята и даже 2 женщины. Вот так дружной компанией и добежали до клуба. Правда, мы с Михаилом Шаповаловым немного «заблудились», вернее, в конце я увязался за ним, поскольку бежал впервые, а он как лошадь, почуяв конюшню, неосознанно сделал крюк в сторону родного дома. Зато мы пробежали именно 36 км, которые в первые годы бегали все, но из-за неудобства маршрута в последующем сократили до 35-ти.
В этот раз бежится легко. Ветер, хоть и сильный, дует в спину, асфальт – сухой и чистый, хоть и не греет, но приветливо светит солнце, а в низинах даже возникает ощущение весны. В который раз ловлю себя на мысли об ирреальности происходящего. Сквозь полуприкрытые веки иногда создается впечатление лета, особенно когда видишь чистые от снега озимые поля. И удивляешься холоду раздвигаемого воздуха и теплой одежде соседей-бегунов. Основным соседом и партнером по общению сегодня оказывается Сергей Блажнов. Слушаю его и снова задумываюсь о мотивах бега. Вечные вопросы на примере бега? Почему бы и нет. Но сегодня меня интересует только один, скорее грустный аспект: куда деваются цели после их достижения (или не достижения)? Почему Макаревич пел: «пока
