разговоры вокруг мгновенно стихли. Я слышал, как один из студентов, не скрываясь, прошептал: "Гартунгский бастардыш, ты погляди на него, думает, что может ходить тут с важным видом". Смех пробежал по комнате, будто холодный ветер. Я сел в дальнем углу, пытаясь не смотреть в их стороны, но это не помогло. Кто-то специально уронил поднос рядом со мной, кто-то толкнул плечом в коридоре. Я знал, что это случится – ведь я, как и мой отец, не мог просто существовать в чьей-то тени. Моя тень тоже вызывала раздражение.
Травля и пренебрежение моими правами студента, однако, не помешали мне относительно быстро завоевать доверие лучших преподавателей и заполучить почётный статус «студента века», что, разумеется, тоже отразилось на отношении окружавших меня сверстников. Конкуренция была жестокая и беспощадная.
В детстве я пропустил большую часть опыта социального взаимодействия, поэтому мне было трудно заводить знакомства и обретать союзников, не говоря уже о друзьях, которые мне бы очень пригодились в это время. Таковым, однако, совершенно случайным образом стал абсолютно бестолковый и своенравный тифлинг по имени Галеон. Ему тоже приходилось очень несладко с аналогичной борьбой с демонофобией и травлей. Однако у него была сила, был прочный стержень борьбы за свою правду, он мог постоять за себя самым агрессивным образом – и делал это без всякой опаски, чем не мог похвастаться я.
Я часто замечал Галеона ещё до того, как мы познакомились. Впервые то случилось на второй месяц моего обучения. Он стоял в центре толпы студентов, сверкая рогами, и смотрел на окружающих так, будто готов был пронзить каждого взглядом. "Что, страшно?' – его голос, глубокий и насмешливый, эхом разнёсся по залу. "Я ношу имя корабля, бороздящего пески, Галеон – так называли меня хашиты, пока я прозябал свои дни в их плену!". Мне доводилось слышать это имя, хотя гораздо чаще мне приходилось наблюдать его в списках нарушителей дисциплины. Такой список еженедельно обновляли старосты, и висел он в главном зале у всех на виду. Галеон часто устраивал драки и перепалки, отстаивая своё мнение и честь. Тифлингская горячая кровь давала о себе знать. И хотя он всегда выходил победителем, уважения старших это ему не прибавляло. В учёбе он был слаб, и даже я иной раз задавался вопросом о том, что он вообще здесь делает. Но он никогда не боялся ничего и никого. В этом мы были полными противоположностями.
Но однажды, когда он увидел, как один из студентов кинул мне под ноги заклинание, заставив меня споткнуться, он вдруг подошёл ко мне, поднял меня резким движением за руку и бросил на обидчика разряженный пламенем взгляд: "Тронешь его ещё раз – я тебе все зубы пересчитаю, тремя руками" – он взмахнул рукой, угрожающим жестом формируя волшебный кулак у самого носа студента. Так было положено начало нашей странной дружбы.
Тем же днём я заметил его в библиотеке, погружённого в чтение. Груда древних фолиантов возвышалась вокруг него, как стены крепости. Он даже не заметил меня, погружённый в страницы, словно искал ответ на вопрос, который давно его терзал. Свет вечноламп вырезал
