Мне понятны ваши чувства, крошки». Сегодня утром было тяжело с ними расставаться. К таким вещам привязываешься, правда? А поблизости от Зеленых Крыш есть речка? Я забыла спросить у миссис Спенсер.
– Ну, есть ручей, чуть дальше от нашего дома.
– Прекрасно. Всегда мечтала жить у воды. Хотя не верила, что так будет. Мечты ведь не часто сбываются. А как было бы хорошо, если б сбывались! Но теперь я чувствую себя почти счастливой. Полностью счастливой не могу, потому что… Кстати, как вы думаете, какого она цвета?
Она перекинула через плечо одну из длинных, блестящих кос и поднесла к глазам Мэтью. Тот не привык определять оттенки дамских локонов, но в этом случае сомнений не было.
– Рыжего? – спросил он.
Девочка отбросила косу со вздохом, исходившим, казалось, из самой глубины сердца и говорившим много о предмете ее постоянных страданий.
– Да, рыжего, – безропотно согласилась она. – Теперь вы понимаете, почему я не могу быть полностью счастлива. Как может быть счастлива рыжая девочка? Другие вещи – веснушки, зеленые глаза и худоба – меня не так беспокоят. Я могу представить, что их нет. Могу представить, что кожа моя прекрасна, как лепесток розы, и глаза фиалкового цвета. Но с цветом волос так не получается. Как я ни стараюсь. Я говорю себе: «Мои волосы жгуче черного цвета, как вороново крыло». Но ничего из этого не выходит. Я ни на минуту не забываю, что они просто рыжие. Это разбивает мне сердце. Я всю жизнь буду от этого страдать. В одном романе я читала о девушке, которая страдала всю жизнь, но там дело было не в рыжих волосах. Ее волосы струились чистым золотом, открывая алебастровый лоб. Что такое алебастровый лоб? Я так и не выяснила. Может, вы скажете.
– Боюсь, не скажу, – ответил Мэтью, у которого начала кружиться голова. Он испытывал сейчас такие же ощущения, что и в детстве, когда во время пикника один мальчик затащил его на карусель.
– Это должно быть что-то замечательное, ведь девушка была неземной красоты. Как вы думаете, какие чувства испытываешь, если обладаешь неземной красотой?
– Понятия не имею, – простодушно признался Мэтью.
– А я часто воображаю себя красавицей. Скажите, что вы предпочли бы – обладать неземной красотой, выдающимся умом или ангельской добротой?
– Ну, как сказать… не знаю.
– Я тоже не знаю. Никак не могу решить, что лучше. Впрочем, это значения не имеет, потому что мне ничего из этого не светит. Уж ангельски доброй мне точно не быть. Миссис Спенсер говорит… О, мистер Катберт! О, мистер Катберт!! О, мистер Катберт!!!
То не были слова миссис Спенсер. И девочка не выпала из коляски. Да и Мэтью не сделал ничего из ряда вон выходящего. Просто дорога свернула в сторону, и они выехали на Бульвар.
Бульвар – так жители Ньюбриджа называли часть дороги длиной 400–500 ярдов – проходил под аркой из широко раскинувшихся ветвей огромных яблонь, посаженных много лет назад чудаковатым
