глаза и увидел, как мощной рукой он схватил блондинку за тонкую шею и оттащил от меня. Ее голубые глаза сверкнули гневом, белоснежные зубы скрипнули, щеки вспыхнули. Но что было с графом! Я и представить себе не мог такой ярости и неистовства даже у бесов преисподней. Его глаза метали молнии. Красный отсвет в глазах сделался еще ярче, будто и вправду вспыхнуло адское пламя. Контуры его мертвенно-бледного лица стали такими четкими, что напоминали туго натянутые провода, а густые брови, сходившиеся над переносицей, – вздувшуюся полоску раскаленного металла.
Резким взмахом руки он отшвырнул женщину и сделал знак другим, как бы отгоняя их; это был тот же повелительно-властный жест, который я наблюдал при укрощении волков. Тихо, почти шепотом, но так, что голос его словно пронзал воздух, заполняя всю комнату, он произнес:
– Как вы – вы – смеете его трогать?! Или даже смотреть в его сторону? Разве я вам не запретил? Назад, кому говорю! Этот человек принадлежит мне! Попробуйте только его тронуть – и будете иметь дело со мной.
Блондинка с каким-то вульгарным кокетством усмехнулась:
– Ты никого никогда не любил и не любишь!
При этих словах две другие женщины тоже засмеялись, и от их безрадостного, резкого, бездушного смеха я чуть не потерял сознание – казалось, резвятся ведьмы.
А граф повернулся ко мне и, пристально глядя на меня, ласково прошептал:
– Нет, я тоже могу любить; вы в прошлом и сами могли убедиться в этом. Разве не так? Ладно, обещаю: как только покончу с ним, можете сколько угодно целовать его. А теперь уходите! Прочь! Я должен разбудить его – есть дело!
– Но что же нам достанется сегодня ночью? – с наглым смешком спросила блондинка и указала на брошенный им на пол мешок, который шевелился, как будто в нем было что-то живое.
Граф кивнул. Одна из женщин метнулась к мешку и открыла его. Если слух не обманул меня, оттуда раздались вздохи и тихий плач полузадушенного ребенка…
Женщины обступили мешок. Я был в ужасе. И вдруг они исчезли вместе с этим кошмарным мешком, хотя я не отрывал от них глаз. Другой двери в комнате не было; чтобы выйти, им пришлось бы пройти мимо меня. Они как будто просто растворились в лучах лунного света и выскользнули в окно; какое-то мгновение я еще наблюдал их смутные призрачные очертания, прежде чем они совершенно рассеялись.
Меня охватил такой ужас, что я потерял сознание.
Глава IV
Дневник Джонатана Гаркера
(продолжение)
Проснулся я в своей спальне. Если ночное приключение мне не приснилось, то, видимо, граф и перенес меня сюда. Я тщательно все обследовал, но так и не пришел ни к какому выводу. Насторожили некоторые мелочи – например, моя одежда сложена не так, как обычно. Часы остановились, а я всегда завожу их на ночь… Но все это, конечно, не доказательства, а, возможно, лишь косвенные свидетельства того, что я не в себе. Нужно найти настоящие доказательства. Как бы то
