парижанина от рижанина отделяет целое «па». Но это лишь красное словцо. Конец Александровской улицы весь тонет в дымах фабричных труб. А когда она переходит в Петербургское шоссе, делается совсем неуютно…
Дивный город, не похожий ни на какой другой, закружил Алексея. Сколько в нем циклистов! Постоянно приходилось уворачиваться от их велосипедов. Если верить газетам, последних здесь более четырех тысяч. Почти все любители велосипедной езды входят в одно из пяти обществ. Цвет фонарей у каждого свой, и по нему ясно, к какому обществу принадлежит человек. Если он сам по себе, тогда фонарь у него белый. Сзади и спереди на раме укреплены номера. Чтобы получить право ездить по улицам, необходимо сдать экзамен. Номер подтверждает, что экзамен ты выдержал. Велосипеды часто воруют…
Да что циклисты. Лыкову встретился даже автомобиль! Это притом, что в самом Петербурге их раз-два и обчелся.
В полицейском отношении Рига разделена на четыре части. Те, в свою очередь, дробятся на участки. Старый центр относится к Городской части и состоит лишь из двух участков – настолько он невелик. За Елизаветинской улицей правобережная Рига распадается на Петербургский и Московский форштадты. Первый почище, и там тоже селятся немцы. Второй тянется вверх по Двине. Бесконечно длинная Московская улица доходит до фарфорово-фаянсового завода Кузнецова. Его убрали на самый край из соображений пожарной безопасности. И правильно сделали: там постоянно что-то горит. А народ вокруг завода подобрался какой-то особо лютый, пришлому человеку и по улице пройти опасно. Но так во всем форштадте. Пролетариат поголовно вооружен ножами. Их пускают в ход при каждом удобном поводе, то и дело в городские больницы привозят оттуда раненых. Воскресенье – трудный день для полицейских. К сумеркам они стараются убраться из форштадта подобру-поздорову. В отличие от барской Городской, в Московской части целых четыре участка, и на всех хватает занятий. Когда веселье достигает пика, даже постовые городовые прячутся. Предместье переходит в руки хулиганов и портяночников[21]. Пьяные толпы с гармошками шляются из кабака в кабак. Все, как в обычном русском городе! В понедельник на улицах тихо, и на заводах станки тоже молчат. Рабочий люд похмеляется; трудиться начинают лишь со вторника.
Петербургский форштадт потихоньку также спивается, но не весь, а только его рабочая окраина. Здесь криминал укрылся в пригородных местечках. Народу много, а порядка мало. Ни один извозчик вечером не повезет пассажиров в Биркенгоф. А другого сообщения, кроме омнибусов, нет. Местность за Александровскими воротами густо заселена. Шрейенбуш, Мордорф, Стразденгоф на берегу Егельского озера бойко обустраиваются. Полиции же не видать…
Левый берег реки, Задвинье, весь относится к Митавской части. Здесь уже проживает 60 000 человек. Большая часть из них латыши, есть
