на лице. Надежда и что-то еще. Искательность и одновременно неверие в удачу.
Вышла аккуратная старушка, сказала:
– Горячий. Только вот чем будем угощать?
– А мы все с собой привезли, – стал вываливать кульки на стол Титус. – С удовольствием попьем, коли угостите. Я хоть и лифляндец по рождению, но давно живу в России и привык к чаю. Позвольте представиться: Яан Францевич Титус, лесопромышленник.
– Титус? – тут же вскинулся Никифоров. – А… – Но осекся, не договорил.
– А это Алексей Николаевич Лыков, мой товарищ и притом работодатель.
– Так бывает? – не удержался хозяин.
– Редко, но бывает, – вступил в разговор надворный советник. – У меня имение в Ветлужском уезде, Яан Францевич там управляющий. Мы прежде вместе служили в Нижегородской сыскной полиции.
– Вот как, – насторожился Никифоров. – Тоже отставные, как и я?
– Господин Лыков – чиновник особых поручений Департамента полиции, – пояснил надзиратель. – То есть он сам сыщик, лесом не занимается. А здесь в отпуску, по личному делу. Сейчас тебе все разъяснят.
Четверо мужчин уселись за стол и принялись ждать чая. Старушка споро расставила чашки, положила щипцы для сахара, заварила покрепче в чайнике и удалилась. Немедленно Титус заговорил:
– Вы правильно догадались, Александр Лукич. Я брат Язепа Титуса, которого зарезали. И хочу доискаться истины: кто и за что его погубил.
Никифоров молча слушал.
– Мы с Алексеем Николаевичем были сегодня у Войтова с Кнаутом. Отовсюду нас выставили. Под тем предлогом, что погибший был жулик, пропащий человек, и нечего, мол, стараться поймать злодеев. Получил, что заслужил.
– Позвольте сказать, Яан Францевич, что брат ваш хорошо был мне известен. Я лично его арестовывал. Захотите ли вы после этого иметь со мной дело?
– Арестовывали – так что ж? – лесопромышленник даже привстал от волнения. – Язеп был преступник, это правда. Вы исполняли свой долг. Нет, я не считаю это препятствием.
– Так что же именно вы желаете от меня?
Тут встрял Растегаев:
– Господин пристав строго-настрого запретил нам помогать приезжим господам. А те готовы предложить награду за содействие в частном дознании.
Никифоров нахмурился:
– Частные дознания у нас запрещены.
– Ну и что? – ухмыльнулся надзиратель. – А то ты не знаешь! Сплошь и рядом мы получаем деньги от обывателей. Ежели, к примеру, хорошо исполнили свою обязанность.
– Да, но с разрешения полицмейстера.
Растегаев вздохнул и терпеливо продолжил:
– Мне такого разрешения никто не даст. А тебе оно и не нужно. Я при господах открыто говорю, что имею в этом деле свой интерес. И готов помогать тебе секретно, чем смогу, за разумную долю. Ты, так сказать,
