скоро. Прошло где-то пятнадцать минут. Эти минуты для Чернышева явились сплошным мучением; в пакете лежала початая бутылка водки,– незадолго до встречи с ней выпил для храбрости – и он с трудом сдерживал себя, чтоб не отхлебнуть хоть немного. Вдруг она выйдет в ту самую минуту, когда он присосётся к горлышку, неловко будет, стыдно. Опять же запах может учуять. Ведь, учуяла как-то запах полчаса назад. Или догадалась. Нет, догадаться невозможно. Они знакомы-то…. Он принялся высчитывать, сколько они знакомы. Высчитал – три дня! Чернышев с удивлением поймал себя на мысли, что все эти три дня, что они не виделись, эта женщина будто была рядом с ним и он с ней, сам того не понимая, разговаривал.
Наконец, она вернулась.
– Давай только быстро. Шеф приехал. Он любитель проверять мою работу. Восемь лет знает меня, и всё проверяет.
Стаканы на сей раз Чернышев предусмотрительно прихватил с собой, причём, не стаканы, а фужеры. При виде фужеров Людмила многозначительно хмыкнула, тонкие брови изогнулись дугой, в глазах застыло удивление.
– Ну как? – спросил Чернышев, довольный своей предусмотрительностью. Он даже от удовольствия, прижмурился, словно окатило теплом или слово какое доброе услышал. Он налил по полстакана, и они выпили.
– Вот орешки. Миндаль. Закусывай.
Людмила передёрнула плечами. Чернышев пристально всмотрелся в её лицо, робко поинтересовался:
– С похмелья что ли?
– Сладкое больно – ответила Людмила и потянулась в карман телогрейки за сигаретами. Её опять окликнули.
– Тебе пора идти.
– А давай, посидим где-нибудь? Отметим это дело! Тут кафе есть недалеко, вполне приличное кафе! – и осёкся. Он заметил слабую усмешку на её губах – не поверила. Ему захотелось объясниться: решительно объясниться. Сказать ей, что та история с утренней опохмелкой досадное недоразумение, что он по натуре далеко не тот, за кого она его приняла. Нет, он не алкаш, не бомж, он нормальный мужчина, разве что подвержен некоторым слабостям. Одна из них, это верно, неумение пить, неумение вовремя остановиться. Он заглянул ей в глаза и наряду с насмешливостью, прочитал крайнюю степень безразличия. Желание объясняться пропало.
Её опять позвали. Совсем не вовремя.
– Иди, уж, ухажёр!
– Так я дождусь. До какого часу работаешь?
Вопрос остался без внимания. Она выпроводила его за территорию и закрыла замок.
Строгая!
4.
Чернышев нагнал её через две улицы от универмага. Он это сделал с умыслом, чтоб не компрометировать её. Он надеялся, что проявленная им предусмотрительность не останется без её внимания, тронет её. Дескать, смотри, какой я догадливый! Людмила предпочла не заметить его находчивости. Не сказать, что его появление обрадовало её. Она смерила его недоумевающим взглядом.
Время клонилось к четырём часам дня. Потеплело. Крещенские морозы шли на спад. Небо, воздух, крыши домов – всё дышало незримо подступающей
