перешептывание и направился на голос тихой поступью, чтобы не спугнуть и не быть обнаруженным. Дойдя до края стены, уходившей влево, Коваленский прижался к ней спиной, смежил веки и прислушался.
– Ника, тебе нужно обо всем рассказать ректору, – обеспокоенный голос Василевской слегка дрожал. Даниил узнал его без особого труда. – Это преступление!
– Говори тише. – Встревоженный шепот заставил Коваленского немного выглянуть из своего убежища. – Как я расскажу об этом? Как я могу?
– Просто! Как есть! – Василевская не унималась, нервно теребила руками, погрузив их в карманы брюк. – Не расскажешь ты – расскажу я.
– Не смей! – выпалила Бунина и вцепилась в локоть Сони. – Тебя это не касается и касаться не должно. Не создавай себе лишние проблемы. Прошу тебя…
– Посмотри на себя, – разочарованно шептала Соня, бережно убирая руку со своего локтя. – Ты плохо спишь по ночам, не можешь сосредоточиться на учебе. Находишься в постоянной тревоге. И это все цветочки на фоне того, что произошло с тобой, и уже не единожды.
– Я уже все придумала, – воодушевилась Бунина, исказила губы в подобии улыбки. – Отчислюсь! Я уже выбрала новый университет. Меня рады принять и…
– Ну уж нет! – чрезмерно громко произнесла Василевская и стала озираться по сторонам. Но Даниил, словно почувствовав это, вновь скрылся за стеной и поспешно ретировался.
Коваленский не заметил, как к нему навстречу спешил возбужденный и счастливый Тимофей Власов, одногруппник Горского.
– Дань! – выкрикнул Тимофей, но Коваленский лишь навел на себя суровый вид, прижал палец к губам, намекая говорить тише. Тимофей слегка пригнулся, вздернул брови и обнажил ровные стиснутые зубы. Шепнул, когда расстояние между ними сократилось: – Прости. Сегодня найдется время в четыреста пятой комнате?
– С ума сошел, Тимох? – возмутился Даниил. – Посмотри, сколько людей бродит по общежитию. Ты же знаешь, что на период новогодних праздников – табу.
– Но до новогодних праздников еще не меньше двух недель, – канючил Тимофей. – Я заплачу́ вдвое больше.
– Сдались мне твои бабки, когда я так рискую? – процедил Коваленский сквозь зубы. – Очень нужно именно сегодня?
Тимофей лишь активно закивал, бросая на Даниила жалобные взгляды.
– Ладно-ладно, – сдался он. – Жду тебя в полночь.
Спустя два часа…
Василиса стояла на заснеженном балконе четвертого этажа общежития, одетая в теплый свитер и накинутый на него плед. Холодный декабрьский ветер обдувал ноги, нещадно проникал под брюки и вызывал табун мурашек по всему телу. Мокрый снег крупными хлопьями ложился на волосы, а те снежинки, что падали на лицо, мгновенно таяли и оставляли после себя влажные следы.
Темнота окутала академический кампус, и лишь гирлянды, украшавшие здания, создавали уютное освещение, словно оживая в свете застывших
