мсье. Нелепостью было бы предположить, что между нами затесался иностранный шпион, – сказал Россиньоль и тут же почувствовал, как четыре острых коготка сомкнулись на его мошонке.
– О, в данном случае меня тревожат не иностранные шпионы, а французские спекулянты, – промолвил граф.
– В таком случае у вас ещё меньше поводов для опасений – мне нечем спекулировать, – отвечала Элиза.
– Я хочу изъять из обращения всю золотую и серебряную монету, – сказал Поншартрен.
– Всю?! По всей стране?! – вскричала герцогиня.
– Да, сударыня. Мы отчеканим новые золотые луидоры и серебряные экю в обмен на старые.
– О небо! Зачем это надо?
– Новые будут стоить дороже.
– Вы хотите сказать, что в них будет больше золота или серебра? – спросила Элиза.
Поншартрен терпеливо улыбнулся.
– Нет, мадемуазель. В них будет ровно столько же золота или серебра, сколько в нынешних, – но стоить они будут больше: скажем, за девять новых луидоров надо будет отдать казначейству десять старых.
– Как можно сказать, что та же монета стоит больше?
– Как можно сказать, что она стоит столько, сколько сейчас? – Поншартрен вскинул руки, словно желая поймать снежинку. – У монет есть номинал, установленный королевским указом. Новый указ, новый номинал.
– Понимаю. Только это, сдаётся мне, способ сделать что-то из ничего – вечный двигатель. Где-то как-то должны возникнуть непредвиденные последствия.
– Очень возможно, – отвечал Поншартрен, – но я не могу сообразить, где и какие именно. Поймите, король поручил мне удвоить доходы, чтобы оплачивать войну. Удвоить! Все обычные налоги и сборы уже исчерпаны. Надо придумать что-нибудь новое.
– Теперь я уразумела, почему вы хотите обратиться за советом к величайшим учёным Франции, – сказала герцогиня.
Все взоры устремились на Россиньоля. Однако тот внезапно упёрся ногами в дно саней и запрокинул голову. Несколько мгновений он из-под полуприкрытых век смотрел в тёмно-синее небо и не дышал, потом выдохнул и набрал полную грудь холодного воздуха.
– Я убеждён, что мсье Россиньоль пережил внезапное математическое озарение, – приглушённым голосом выговорил Поншартрен. – Говорят, мсье Декарту идеи приходили в своего рода религиозных наитиях. До сей минуты я в это не верил, ибо самая мысль представлялась мне кощунственной. Однако лицо мсье Россиньоля, когда он разгадал шифр, было подобно лику святого, просветлённого Святым Духом!
– Мы часто будем видеть такое в салоне? – спросила герцогиня, глядя на Россиньоля с очень большим сомнением.
– Лишь изредка, – заверила её Элиза. – Впрочем, полагаю, нам следует сменить тему и дать мсье Россиньолю возможность собраться с мыслями. Давайте поговорим… о лошадях!
– О каких?
– Об этих. – Элиза кивнула на лошадей, запряжённых
