же говорил, Себастьян, – говорит Нико, улыбаясь брату.
Танна отводит сына в сторону.
– Идём, Нико, пора ложиться. – Она смотрит на мужа, пытаясь сдержать слёзы.
Лазарь встаёт, подходит к окну и задёргивает шторы.
– Папа, – говорит Лев едва слышно, – это случится. Немцы. Они идут сюда.
Лазарь плотнее зашторивает окно.
– Не идут, – говорит он. – Они уже здесь.
Жаркое субботнее утро на площади Свободы – главном месте встречи в Салониках. Прошло больше года с возвращения Льва с войны. Вскоре после этого немецкие войска вошли в город на танках, мотоциклах, с пехотой и оркестром. С тех пор еды стало остро не хватать. Государственные службы закрылись. По улицам шатаются нацистские солдаты, жизнь еврейских семей сильно ухудшилась. На магазинах и ресторанах висят таблички: ЕВРЕЯМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН. Все живут в страхе.
Припекает июльское солнце. На небе ни облака. На площади происходит странная, почти невероятная сцена. Площадь забита рядами еврейских мужчин – девять тысяч человек, стоящих плечо к плечу всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Им приказало здесь собраться нацистское командование, контролирующее город.
– ВВЕРХ, ВНИЗ! ВВЕРХ, ВНИЗ! – кричат офицеры. Еврейские мужчины держат руки перед собой и приседают, потом встают, потом опять приседают и встают. Похоже на зарядку, только вот ей нет конца; если кто-то останавливается, берёт передышку или падает без сил, его бьют, пинают и натравливают на него собак.
Один из этих мужчин – Лев. Он не намерен сдаваться. Пот стекает по коже, а он садится и встаёт, садится и встаёт. Он бросает взгляд на балкон, выходящий на площадь. Молодые немки фотографируют их и смеются. Как они могут смеяться? Лев отворачивается. Он думает о войне. Думает о том, сколько всего пережил на зимнем морозе. «Ты выдержишь», – говорит он сам себе. Как сильно он сейчас мечтает о холоде.
– ВВЕРХ, ВНИЗ! ВВЕРХ, ВНИЗ!
Лев видит, как мужчина постарше падает на колени. Немецкий офицер хватает его за бороду, достаёт нож и срезает её. Мужчина кричит. Лев отворачивается. Другого упавшего мужчину пинают в живот и тащат по улице. На него выливают ведро воды и оставляют его лежать там, стонущего от боли. Зеваки не двигаются с места.
– ВВЕРХ, ВНИЗ! ВВЕРХ, ВНИЗ!
Этот день станет известен как «Чёрный Шаббат», он был выбран немцами намеренно, чтобы нарушить святую еврейскую традицию и заставить мужчин, в ином случае отправившихся бы молиться в синагогу, унизиться на глазах у всех вроде бы без какой-либо на то причины.
Но для жестокости всегда есть причина. Немцы хотели изменить меня. Они хотели, чтобы евреи из Салоников приняли новую версию Правды, ту, в которой не было места свободе, вере и надежде. Единственное правило нацистов.
Лев повторяет про себя, что не отступит. Его мышцы так истощены, что дрожат. Его тошнит, но он бросает себе вызов – удержаться от рвоты. Он думает о своих детях, дочках Элизабет и Анне, сыновьях Себастьяне и Нико. Они помогают ему не сдаваться.
– ВВЕРХ,
