которой тонет даже луч света. Разведчик брезгливо отодвинулся. Он заставил себя посветить и в окна других домов, даже подвальные – но и там не обнаружил следов людей. Трупы, в каком бы состоянии они ни находились, вещь вполне узнаваемая – но трупов-то как раз не было. Наконец Ур прекратил эксперименты, и, ёжась от внезапной тревоги, осознал, что стоит посередине пустой, насколько хватает глаз, улицы, среди редких машин и упавших сухих деревьев. Заплывшие сажей дома следили за ним сотнями чёрных глаз, а крышка неба над головой сделалась ещё ниже и стёрла вокруг все тени.
Он был один, совсем один и так далеко от дома, что само понятие расстояния утратило всякий смысл.
Может, всё же вернуться, пока не поздно?
Разведчик – не боевик. Не исследователь и даже не аналитик. В нём всего понемногу, а значит – ничего в достаточной степени. Мобильная лаборатория? Смешно и думать. Автономная вычислительная система? Давай, мечтай. Глаза и мозг – вот тебе и лаборатория, и умный вычислитель, и полезный инструментарий на все случаи жизни. Хочешь броню, в которой не страшно идти сквозь огонь и воду? Перехочешь, слишком громоздкая и тяжёлая. Нет, разведчик, у тебя есть только необходимое. Лингвистический вычислитель, видеокамера, диктофон, сканер, система технозрения, набор датчиков и детекторов, библиотека электронной памяти. Изолирующий скафандр, который и вправду выдержит немного огня и немного воды… но только немного. Трос. Резак. «Огнёвка» и пистолет.
«Огнёвку» он давно уже держал наготове. Там, дома, эта штука стоила наравне с самолётом и примерно столько же, сколько всё остальное его снаряжение. То есть дорого. Предполагалось, что с такой огневой мощью в руках разведчик будет чувствовать себя уверенно в любой ситуации, но на практике выходило, что разведчик видел в этом чуде военных технологий спасительную соломинку, которая держит его над бездной экзистенциального ужаса. По крайней мере, Уру нравилось думать об «Огнёвке» именно так. Иногда она могла спасти жизнь, а иногда бывала столь же полезна, как палка против горной лавины.
Он успел пройти чуть больше километра, когда наткнулся на очередную странность. Прямо посреди города, лишь немного раздвинув окрестные дома, пролегала двухпутная железная дорога. Непривычно это смотрелось – узенькие тропки под окнами, такие же узенькие участки голой земли, а сразу за ними бетонные шпалы и заржавленные рельсы. Ни забора, ни просто мало-мальского ограждения – город словно разрезали стальной полосой и решили, что так тоже вполне неплохо. Лишь там, где рельсы пересекали улицу, по которой шёл разведчик, нашлось что-то похожее на сопутствующую инфраструктуру. Четыре коротких шлагбаума перекрывали проезд, словно замершие навечно стражи. Под бело-чёрными облупившимися ливреями виднелась ржавчина. Возле шлагбаумов нашлись механические семафоры – когда-то они были выкрашены концентрическими кругами и оттого напоминали мишени.
«Интересно, как это получилось
