в саже.
– Это меня перед гэбистами директор вчерашний чернит, – пошутила.
– Может, и чернит…
Господи, за что?.. За что в наших душах это липкое, грязное подозрение к каждому, перед кем хоть чуть приоткроешь душу? Неужели так и помрем с этим?
Сижу с моим любимым телеоператором Сашей Федоровым в холле и читаю ему отрывок из статьи Нуйкина17 в «Новом мире»:
«Пора бы наших „благодетелей“ поткать носом, как поганых кошек, в дерьмо: прошло уже семьдесят лет после революции, а они еще элементарно не накормили народ. На полках сейчас в основном полу гнилая картошка да минтай в банках…»
– И самое обидное для нас с тобой, – вдруг грустно говорит Сашка, – что мы с тобой все свои способности потратили, чтобы их брехню заворачивать в красивые фантики и выдавать зрителям.
Ох, как же он, – до боли! – прав.
Обсуждение выставки «Одиннадцати».
Наро-оду, как никогда! Выступает Пензеев, скульптор. Неопрятный, лохматый… и говорит о том, что, мол, не надо этих молодых художников хвалить:
– Какие они молодые? В таком возрасте уже кончать надо! – хихикает.
– Да-а, и впрямь! – вспыхивает Платон. – В таком возрасте Вы и кончили.
Знаю, о чем он: только и ляпает Пензеев бюсты Ленина «поточно».
И тут же мой неуёмный журналист выходит и говорит, что многие из участников выставки уже настоящие художники и что если бы влились в ряды Союза художников, то значительно обновили б его, а в конце добавляет:
– Вот тут художник Меньковский благодарил отдел культуры… А благодарить его не надо, потому что молодые слишком долго пробивали эту выставку, даже пришлось им писать отчаянное письмо в ЦК…
Потом еще были выступления, а в конце какой-то дядька попросил вдруг слова и начал:
– Вот я сейчас иду сюда, а из двери выходит девочка. Спрашиваю ее: ну как? А она махнула рукой и пошла. Не понравилось ей, значит. Ребенок… душа чистая, ей верить надо. Да и мне не нравится: разве это портреты?
И пошел!.. Смотрю на Тамару – директора выставочного зала. Она как-то судорожно листает книгу отзывов: неужели придется заканчивать обсуждение вот таким выступлением? И решаюсь выручить ее. Выхожу, говорю о том, что выставка хороша хотя бы тем, что на ней, вопреки соцреализму, представлены еще и другие стили живописи, что такого еще в Городе не бывало, а потому она – явление в его жизни. Говорю еще и о том, что, плохо, мол, только, что на обсуждении нет «старших братьев-художников»:
– Это что, их зловещее предупреждение? – спрашиваю в конце.
И тогда поднимается художник Златоградский… красивый, похожий на Христа, и говорит о том, что представленные здесь живописцы, может быть, сейчас во многом и подражают кому-то, но:
– Это естественно, это пройдет, –
Нуйкин Андрей Александрович – Писатель, журналист, депутат Государственной Думы Федерального Собрания РФ первого созыва (1993 1995).
