тому – французские революции и наша, в ноябре 17-го. Ведь в конце этих битв за справедливость – реки крови!
Но человека-то делает человеком только любовь!
Сегодня на ПТВС делаю запись первомайской демонстрации трудящихся.
День – чудо! Я – в любимом костюмчике с белой крепдешиновой кофтой, в новых туфлях. Ходим с операторами по площади, обговариваем возможные варианты, и я чувствую себя молодой, красивой… Вдруг подходит Погожин, секретарь Обкома по идеологии. Когда-то, в молодости, я была даже немного влюблена в него, и был он тогда «растущим комсомольским работником» с тонким, интеллектуальным лицом… и вот сейчас здоровается, поздравляет с праздником, берет под локоть и, как бы, между прочим, говорит:
– Я всё смотрю во-он на ту камеру, что стоит на карнизе гостиницы прямо над центральным входом. Не упадет ли на людей?
– Ну и что? – шутит оператор Володя Бубенков. – Под ней же только одни гебисты стоят, так что…
Все смеются. Улыбается и Погожин.
– Не-е, Володя, нельзя, – смягчаю я. – Гэбисты тоже люди, у них даже дети есть.
Опять все смеются, а Погожин наклоняется ко мне и тихо так говорит почти серьезно:
– Это вы хорошо сказали.
А перед началом записи вызывают меня из ПТВС и говорят, что во-от тот-то хочет меня видеть. Подхожу. Молодой гэбэшник начинает объяснять, что б не записала, «если вдруг кто-то выбросит недозволенный лозунг… как в прошлом году». Выслушиваю, киваю. Что ответить? Ведь если и запишу, то обязательно, когда приедут просматривать, вырежут.
Перестроились…
Конечно, Перестройка изменит что-то в нашей экономике, но не верю, что провозглашенный партией «принцип коллективного руководства предприятием» что-то улучшит в промышленности. И потому не верю, что «коллектив» не способен на риск, только хозяин, только личность может это делать, а, стало быть, идти вперед.
Сижу во дворе Комитета среди березок, единственном тихом островке среди строительства нового здания студии и читаю в журнале «Новый мир» Варлама Шаламова13. Рассказ – из Колымских, «Надгробное слово»:
«…Все умерли… Умер Носька Рутин. Он работал в паре со мной. Умер экономист Семен Алексеевич Шейнин, напарник мой, добрый человек. Он долго не понимал, что делают с нами, но в конце понял и стал спокойно ждать смерти… Умер Дерфель, французский коммунист, член Коминтерна. Это был маленький, слабый человек… Побои уже входили тогда в моду, и однажды бригадир его ударил, ударил просто кулаком, для порядка, так сказать, но Дерфель упал и не поднялся…»
Нет, не могу – дальше… И чтобы успокоиться, начинаю пристально всматриваться в то, что рядом: а листья-то у березы совсем еще весенние… дожди идут часто… и травка, словно в мае… ласковая… тишина, муравьишки хлопочут рядом. А какой удивительной музыкой шелестят березы!.. Но тут вижу: Мурачев идет
Варлам Тихонович Шаламов – русский прозаик и поэт советского времени.
