Аральская. – Шагай дальше! Сегодня мы борщ ещё не варили.
Бродяга, раскланиваясь, продолжил свой путь.
Алевтина увидела у забора большой нежелательного в огороде растения, вырывала его с корнем. Отбросила в сторону.
– Сорняки достали, – сказала Мурашова. – Сколько ни вырывай эту никчемную растительность, их становится всё больше и больше. Они атакуют нас.
– У меня на огороде точно такая же история, – поделилась проблемой и Аральская. – Кругом сплошная трава.
– Зачем ты так грубо обошлись с ним, Лариса, с этим нищим бродягой говорила? Я могла бы вынести ему из дома полбуханки хлеба и несколько луковиц, да ещё и трёхлитровую банку кабачков. Можно было бы ещё что-нибудь придумать.
– Но остальным ты, Алевтина, ничего бы не дала. Это не справедливо по отношению к другим. Правда, их в этой колонне примерно полторы тысячи. Если не больше.
– Похоже на то, что ты права.
– Да, вспомнила! Я к тебе пришла не просто так, а можно сказать, что по делу.
– По какому?
– По важному.
– Что за дело?
– Когда из леса Филипп Сидорович вернётся со своими мухоморами, то пусть он их ко мне домой занесёт. Я их у вас куплю. Сама понимаешь, Аля, отвары из них варю, делаю мази для ликвидации бородавок. В мухоморах много чего полезного имеется.
– Глупости! Ничего не надо платить, Лора. Он и так их тебе принесёт, если Мурашова медведи ни сожрали. Что-то его долго нет. Волнуюсь. Так долго он не задерживался.
– Не переживай. Придёт скоро. Природой наслаждается. Просто не хочет Сидорович прополкой грядок заниматься. Мужики такой работы не любят.
Аральская выжидала, когда пройдут мимо калитки последние нищие. Потом кивнула головой подруге и направилась в свой шикарный дом, практически, особняк. Алевтина же пошла вдоль забора, продолжала вырывать руками пырей и полынь.
На каменистом берегу горной речки сидели Лопатов и Мурашов. Оба жевали колбасу, хлеб и зелёный лук. Черпали холодную воду алюминиевой кружкой и запивали еду.
– Я поражён, Игнат Аркадьевич! Вы своими стараниями и трудом добились высочайших результатов, – Мурашов в очередной раз выразил восторг. – Но ведь некоторые дельцы на вашей чудесной жидкости, на замечательной панацее будут создавать новые капиталы для себя.
– Нет, Филипп. Не будут, – возразил Лопатов. – На массовом производстве этой жидкости и спекуляции на ней ни один магнат или проходимец не сможет обогатиться, погреть свои шаловливые и загребущие ручонки. Ничего у них не получится.
Между делом профессор кормил хлебом косулю, которая вышла к речке на голоса людей.
Попробовал и Мурашов сделать то же самое, но животное шарахнулось от него в сторону.
– Неужели массовое производство вашей панацеи настолько сложное, – сказал он, – что не принесёт им выгоды, не даст навара?
– Никакой материальной выгоды! –
