шумно обсуждая что-то, из кабинета Главного стали выходить врачи. Некоторые кивали Альберту, как старому знакомому, поскольку не раз видели его со своим молодым честолюбивым патроном. При этом заместитель по медчасти Валечка, которая не раз снабжала Альберта редкими препаратами от бессонницы, так хитро подмигивала журналисту, что он ради её чудесных зелёных глаз готов был тут же забыть и про Гриву, и про «хвост» на дороге, и даже про несчастных старушек из Гробовщины. Но тут из-за двери с табличкой «Сорокин Виктор Павлович» появился сам Витька, и Валечка поспешно юркнула в свой кабинет, который находился в аккурат напротив. Лихо произведя прямо из прохода приглашающий жест, Витька коротко бросил секретарше:
– Кофейку нам, Наталья, сооруди. Ты, как, – обратился он к журналисту, – чёрный или со сливками?
– С ними, – переходя на игривый Витькин лад, ответил Альберт и решительно поднялся с удобного кресла. Рука у Витьки была, как всегда, крепче стали. Студентом он подрабатывал медбратом в самой крутой Питерской психушке, где всех санитаров, работавших с буйными, специально подкачивали и даже подкармливали анаболиками. Там Витька и накачался как Шварценеггер. Вот и сейчас первое, что бросилось в глаза Альберту, был тренажёр на становую силу и бицепсы. Рядом с начальственным столом покоились неизменные десятикилограммовые гантели, возле стены – огромная чёрная гиря, а над столом – портрет Достоевского, которому Витька в своей дипломной работе поставил точный диагноз: «Здоров!». Альберт пытался с ним на этот счёт спорить, но безуспешно.
– Значит, опять на мокруху едешь, журналюга? – Спросил заговорщицки психиатр.
– Пока только на пожарища, – почему-то поосторожничал Альберт.
– Так я тебе и поверил, – не поверил Витька. – А «хвоста» к тебе тогда зачем приставили. Пожарища… Поджоги скажи, ёлы-палы! И когда тебе это всё надоест? Женился бы поскорее, может, хоть баба тебя уймёт. Опять же, дети пойдут. По себе знаю: это как-то осаживает, успокаивает. У меня конина хорошая в сейфе, да тебе в дорогу. Жаль. Так редко стали видеться. Слушай, давай, как приедешь, ко мне в деревню махнём на твоём новом «Лэнд Ровере»? Картошечку пороем, конинку мою раздавим, мерёжи в заливе поставим. У меня, брат, такая коптилка дивная появилась, килограммов на пять!
– Да, мы столько и не наловим? – С сомнением проговорил Альберт.
– Да брось ты! Я в прошлый уик-энд целый пуд из сетки вынул! Лещ, щука и даже судачок небольшой попался. И накоптил, и нажарил, и уху два дня всей семьёй хавали (у Витьки было двое близнецов-пятилеток).
– Когда он ещё выдастся этот уик-энд? – Тяжело вздохнул Альберт. – Не люблю незаконченных дел. Недели через две – не раньше.
– Замётано, Алик! – С энтузиазмом согласился Витька и тут же перевёл разговор в плоскость ЧС:
– Слушай, а давай сейчас этих наблюдателей накроем? Выедем
