глянув в красное капитанское удостоверение, достала из бокового ящика заранее приготовленный ключ от номера и вежливо сообщила, что он находится на втором этаже и что с дороги можно заказать себе чаю с пирожками. Горничная минут через десять постучиться к нему с подносом. Однако, подумал опешивший Семён, ненавязчивый заиграевский сервис меня всерьёз удивляет. Я поражён в самую пятку! Но вслух он лишь сдержанно поблагодарил, попросив предусмотреть его пребывание в гостинице никак не короче недели.
– Как пожелаете, – легко согласилась администратор. – У нас всё больше дальнобойщики останавливаются, а им ваш номер без надобности. Они живут по трое, им так удобнее и по деньгам, и в быту. Женщина заметно задержала взгляд на Семёновом пистолете и вдруг доверительно сообщила ему о том, что с полчаса назад звонили из областной газеты «Курьер» и просили забронировать такой же одноместный полулюкс и тоже в аккурат на неделю. Поблагодарив, Семён стал медленно подниматься по скрипучей деревянной лестнице, какие он страшно любил с самого детства, когда жил примерно в таком же, как эта гостиница, доме. Интересно, размышлял он, безрезультатно вращая туда-сюда ключом и слушая над собой характерный фальцет агонизирующей мухи, неужели сам Альберт Эдуардович Нидерквель в эту глушь пожалуют? А что? Если в редакции про этот пламень уже пронюхали, то кого же ещё сюда засылать, как ни Альберта? И хорошо, однако. Он не то что эти пустобрёхи из «Среднерусской…», и публикация какой-нибудь сенсухи для него не главное. Он больше уважает сам процесс, как и я, впрочем. Хорошо, если он, а не какой-нибудь Порывайло. Тут Семён вспомнил шоумена с местного телевидения и его замутило, как двумя часами раньше, когда он угодил в кучу с зелёными мухами.
Чай принесли, как и было обещано, ровно через десять минут. За это время капитан успел переоблачиться в спортивный костюм и стоптанные мохнатые тапки. Горничная оказалась весьма пожилой дамой, явной пенсионеркой – так что ему стало даже неудобно от того, что ей пришлось подниматься к нему на этаж да ещё с весьма нелёгким подносом, на котором были уютно расставлены фарфоровый чайник, чашка с блюдцем, сахарница и стеклянная вазочка с полудюжиной румяных пирожков. Лихо подмигнув женщине, Семён опустил в её оттопыренный на фартуке карман сложенную пополам сотню и, заперев за нею дверь, с чувством рухнул на широкую деревянную кровать. Но полностью расслабиться так и не удалось. Едва Семён отхлебнул пахнущего мятой напитка, как на его столе охнул телефон. Странный это был звонок, точнее и не звонок вовсе, а именно какой-то не то вдох, не то выдох. Звонили из Города. Звонил, разумеется, Альберт, уже откуда-то знавший, что звонит именно капитану полиции Семёну Проектору.
– Привёт, Сёма, – говорил журналюга таким голосом, словно только что пил водку вместе с Веткиным. – Ты уже расположился? Отлично. Со своими гутарил? Что они бают?
– Да,
