ему щеку. Пусть бы поторопилась: если шофер выключит двигатель, то, чего доброго, ее слова услышат родители, всю дорогу дремавшие сзади. Глэдис уже казалась ему красавицей. Заурядные, невыразительные черты в полной мере компенсировались ее деликатной утонченностью и роскошествами жизни.
– Бэзил… Бэзил, когда завтра соберешься ко мне, возьми, пожалуйста, с собой Хьюберта Блэра.
Шофер открыл дверцу; мистер и миссис ван Шеллингер вздрогнули и проснулись.
Машина тронулась с места; Бэзил в раздумье провожал ее взглядом, пока она не свернула за угол.
Заносчивый новичок
Дело было в бродвейском ресторане для избранной публики; глухой ночью там собралась блистательная, окутанная налетом таинственности компания, объединившая в себе высший свет, дипломатический корпус и преступный мир. Всего лишь пару минут назад здесь лилось рекой игристое вино, а на одном из столиков лихо отплясывала какая-то девица, но сейчас посетители умолкли, затаив дыхание. Все взгляды устремились на холеного господина во фраке и цилиндре, который с невозмутимым видом остановился в дверях; лицо его скрывала маска.
– Попрошу не двигаться, – объявил он хорошо поставленным, рафинированным голосом, не лишенным, однако, металлических ноток. – Эта штука у меня в руке может ненароком… выстрелить.
Его глаза обшарили зал столик за столиком и выхватили бледного, угрюмого злодея, потом Хезерли, вкрадчивого тайного агента одной иностранной державы, и в конце концов остановились – пожалуй, чуть смягчившись – на темноволосой девушке с трагическим взглядом, которая сидела в одиночестве.
– Теперь, когда моя цель достигнута, вы, наверное, захотите узнать, кто я такой.
Все лица вспыхнули ожиданием. Грудь темноволосой девушки слегка затрепетала, и в воздух поднялось крошечное облачко тонких французских духов.
– Я – не кто иной, как неуловимый джентльмен Бэзил Ли, более известный как Тень.
Сняв свой безупречный цилиндр, он иронически поклонился. А потом, развернувшись, мгновенно исчез в ночи.
– В Нью-Йорк только раз в месяц отпускают, – говорил Льюис Крам, – да и то с учителем.
Остекленевший взгляд Бэзила Ли вернулся от сараев и рекламных щитов Индианы в купе поезда «Бродвей лимитед»[8]. Бег телеграфных столбов утратил свою гипнотическую силу, и на белом чехле противоположного дивана проступили очертания унылой физиономии Льюиса Крама.
– Главное – до Нью-Йорка добраться, а от учителя можно свалить.
– Да уж, как же!
– Спорим?
– Попробуй – увидишь, что из этого выйдет.
– Вот заладил: «увидишь», «увидишь». Что я там увижу, а, Льюис?
Его сверкающие синевой глаза тоскливо и досадливо смотрели на попутчика. Этих двоих ничто не связывало, разве что возраст – пятнадцать лет – да проверенная временем дружба их отцов, но это и вовсе не в счет. Кроме того, оба ехали из одного и того же
«Бродвей лимитед» – пассажирский поезд, курсировавший между Нью-Йорком и Чикаго через Северную Филадельфию с 1912-го по 1995 г. Название Broadway (букв. «широкий путь») обусловлено тем, что специально для этого поезда почти на всем пути следования была проложена четырехпутная железнодорожная линия.
