наклоняюсь и хочу поцеловать его в щеку, но он отшатывается и кашляет из-за моего ужасного запаха.
– Барб-Николь отказала Мелвину Сюйону. – Маман сдергивает с руки зеленую перчатку и бросает на стол. – Она заявила, что у нее неизлечимая и заразная болезнь.
– Ох, озорница! – Папá смеется и грозит мне пальцем.
– Ты зря оправдываешь ее, Николя.
Я стою у камина, и мои пальцы гладят бабушкин станок для плетения кружев. Я часто помогала ей. Она ловко плела, а сама рассказывала про магических черных котов-матаготов, которые приносят кому-то богатство, а кому-то несчастья.
Маман хмурит нарисованные брови. Она сидит на диване рядом с папá, аккуратно поправив юбки и скрестив изящные ноги.
– Месье Сюйон сказал, что оставит себе приданое, если Барб-Николь не захочет стать женой его сына.
– Может, моя милая сестрица Клементина захочет выйти замуж за хозяина свинофермы? – предлагаю я. Внезапный порыв ветра гудит в дымоходе, из камина летят искры. Это бабушка говорит мне: «Маленькая паршивка» или сказала бы, будь она жива.
Папá наливает ликер «Сен-Жермен» в хрустальные рюмки и протягивает одну маман.
– С месье Сюйоном я все улажу. – Он предлагает и мне рюмку с янтарной жидкостью. В уголках его глаз я вижу веселые морщинки. – Барб-Николь, mon chou, капустка моя, постарайся не ссориться с матерью.
– А что я сделала? Только упомянула про свиноферму. – Я вдыхаю запах бузинного ликера, стараясь заглушить свиную вонь.
– Сюйонов оставь в покое, mon chou. – У папá раздуваются ноздри. – Они самые богатые фермеры в Шампани и мои самые крупные поставщики. – Его взгляд скользит по книжным шкафам из красного дерева, словно вот-вот их лишится. С начала революции дела на его суконной фабрике идут плохо. Он боится, что потеряет наш роскошный Отель Понсарден, и видит в Сюйонах решение своих финансовых проблем.
– Но почему я должна выходить замуж? – Может, я смогу помочь папá как-то иначе? – Давайте я лучше буду вести делопроизводство на фабрике и собирать с должников деньги.
– Это дело твоего брата. – Отец хлопает меня по плечу.
– Но Жан-Батист не слишком горит желанием это делать, а мне нравится такая работа.
Папá глядит на меня поверх очков.
– Ты должна выйти замуж, Барб-Николь.
– Папá, но я не могу жить возле свиней. Мой нос не вынесет этого.
– Хватит! Хватит! Я не хочу больше ничего слышать про твой нос. – Маман гневается и так сильно встряхивает головой, что «птичье гнездо» рассыпается, жемчужные яйца со стуком падают на каменный пол. – Ты просто хочешь свести меня с ума. – Она собирает жемчужины. – Ох, Николя, ее никто не захочет взять в семью, если Сюйоны разнесут это известие. Скоро будет бал дебютанток, и там к ней не подойдет ни один молодой человек.
– Тогда я не поеду на бал, – заявляю я, радуясь, что так легко избавлюсь от неловкого ухаживания возможных женихов и от зрелища матерей, подсчитывающих с боковой линии заработанные
