Подождала, пока тот займет свое место, разлила суп, присела рядом с супругом. Некоторое время слышались лишь стук ложек да аппетитное чавканье мужчин.
– Ты, Петерис, к жене своей претензий не имеешь? – неожиданно спросил Озолс.
Петерис так и застыл с ложкой у рта, испуганно обмерла и Эрна. А Озолс продолжал:
– А я имею. Опять суп недосоленный.
Эрна облегченно вздохнула, подала солонку:
– На всех не угодишь, хозяин.
Озолс высыпал в тарелку щепоть соли. Марта заметила:
– Я читала, папа, что в твоем возрасте солью злоупотреблять не надо.
Озолс набычился:
– В моем возрасте… Дай бог всем быть такими в моем возрасте.
Снова наступила пауза, которую теперь уже нарушил Петерис:
– А твой парень-то – хват, – обратился он к Марте. – В поселке только и разговоров про него.
Девушка невольно улыбнулась, а Петерис продолжал:
– Гляди, еще медаль получит.
Озолс окинул толстяка ненавидящим взглядом, бросил Эрне:
– Мясо давай! Заснула, что ли?
Кухарка бросилась к плите, подала блюдо с жарким. Она делала мужу какие-то предостерегающие знаки, но тот, словно ничего не замечая, продолжал:
– Говорят, молодой Лосберг хочет в газете напечатать про твоего Артура.
Хозяин с грохотом отшвырнул тарелку:
– Что ты заладил как попугай – твой Артур, твой Артур! В сваты, что ли, нанялся?
Петерис пожал плечами:
– Да я что? Люди говорят.
– Люди, – зло передразнил Озолс. – Поменьше сплетен таскай.
– Кто, я?
– Ты, именно ты. Дурак!
Петерис изменился в лице, отодвинул тарелку, медленно поднялся:
– Ну, спасибо, хозяин, накормил.
– Дурак и есть дурак, – уже не владея собой, повторил Озолс.
Петерис хотел что-то ответить, открыл было рот, но решительно вмешалась Эрна: подошла к мужу вплотную, едва слышно проговорила:
– Убирайся!
Тот побагровел, посмотрел на жену налитыми кровью глазами, грубо оттолкнул в сторону.
Муж уже давно был за порогом, а Эрна все стояла, охваченная предчувствием беды – гнетущая тишина воцарилась в комнате. Наконец, ни на кого не глядя, глухо проговорила:
– Ладно, мне коровник чистить.
– Иди, – так же глухо согласился Озолс. Он подождал, пока захлопнется дверь, раздраженно повернулся к дочери: – Ну вот что, дочь… мне все это надоело!
– Что именно, отец? – Марта побледнела, но говорила спокойно и с достоинством.
– Пора бы за ум взяться – не девчонка уже. Ладно, детьми бегали…
– А что изменилось?
– Соображать надо. Даже глупая птица и та свою пару знает. Не сватается ворон к голубке.
– Артур не ворон, отец. Он человек,
