Галсанова медленно разгладился, став похожим на начищенный медный таз. На губах внезапно появилась добродушная улыбка.
– А-а, племянник. Ты смотри – вылитый детектив. Весь в дядьку. – Галсанов подошел к Евпатию и протянул ему руку. – Сайн байна! Я его напарник, Баиром звать.
Евпатий, вернув самообладание, ответил на приветствие и крепко пожал его металлическую руку.
– Здравствуйте.
Галсанов не переставал улыбаться.
– В университет, значит, поступил? Это похвально. Издалека приехал?
«Лгать лучше всего наполовину.» – подумал Евпатий.
– С Харбина… точнее, с его окраины.
Галсанов обратился к Витко:
– Чего это твой брат в Харбине забыл? Ты про него-то не рассказывал, а уж про то, что он в пограничье забрался, и подавно…
«Очевидно, тут все не так просто. Если мы играем в какую-то игру, которую Витко начал, нужно дать ему подсказку.»
Евпатий, заметив секундное замешательство Витко, перетянул одеяло на себя:
– Леонид Петрович, батенька мой, дипломатом работал – дела там решал, так и осел.
– Петро, значит… – Галсанов хмыкнул и обратился к Витко, – а я все узнать хотел, как тебя по батюшке. Странные вы, сербы – без отчеств живете. А у Леонида Петровича почему отчество есть?
Витко вскипел:
– Ты чего пристал-то? Дай с пацаном поговорить – мы два года не виделись.
– Ну не ворчи, старина, не ворчи, больше не буду. Профессиональная привычка такая – вопросы задавать. Ну давайте, беседуйте тут, у меня дело не срочное.
Галсанов направился к выходу. Витко, театрально занимая коммуникационную пустоту, спросил:
– А ты чего через Адиград со мной не связался? Поболтали бы и там.
– А у меня нет акселератора.
Галсанов вдруг остановился и оглянулся. В его глазах промелькнул едва заметный интерес. Хмыкнув, монгол вышел за дверь.
Воцарилась тишина. Выждав минуту, Витко, наконец, изрек:
– Пиздец… ну и цирк. Ты сразу намека не понял? Ты же Детектив! Да-а, не знает молодежь классики…
«Неловко вышло…»
– Я преступления расследую, а не пространные намеки дешифрую.
Витко раздосадовано вздохнул.
– Короче, встречаемся вечером, скажем, в двадцать один час. У музея Восстания, что в Китай-городе. Уяснил?
– Уяснил.
– Теперь иди, только через заднее крыло – иначе попадешься Баиру на глаза.
-–
20:55. Китайский квартал. Музей Восстания. Дождь перестал. Сквер тонет в переливах цифрового света – музей под открытым небом продолжает вещать даже ночью, чтобы не дать нам забыть. Он целиком посвящен человеческой ошибке. Ошибке, что родилась из стремления исключить ошибки. Я стою перед одним из экранов, а перед моими глазами проносятся далекие эпохи.
2070-е. Первая роботизация. Люди слепо верили, что машины сделают
