запрет! Вновь ожгло, как тогда, когда он явился в класс после первого свидания с девушкой: крутой одеколон, настоящий мужчина, надвинулся, как свой к своей, а она брезгливо отвернулась и фыркнула чтобы все слышали: «Вонючка! Дрыщ!»
Кабина вновь поползла и остановилась на нужном этаже. Эрик ступил из лифта – хлыстом по ушам лязгнуло стальной дверью западни. Втянул родной запашок карболки – антисептик больниц прошлого века. Бросился по белесому линолеуму – как ни полируй мастикой, не истребить черные росчерки колесиков каталок прошлого – тормознул у кабинета «Профессор Д. Вейдер», приоткрыл дверь и ввинтился внутрь гибким телом.
Вовремя!
Он ухватил обрывок шуточки и быстрый смешок новенькой:
– Уговорили, буду называть вас просто Джоном!
Сноп света пробил грязь оконного стекла, ударил в глаза.
Когда солнце успело выйти? Ведь только что по лужам бежал.
В сияющей пыли спиной к Эрику вибрировал длинный женский силуэт, стараясь не опрокинуться под тяжестью рыжей копны волос. Ее грива, как гигантская головка калифорнийского мака, светилась в луче, и оранжевые брызги расцвечивали все темные углы, и Эрик впервые увидел, что стены замызганы и им нужна свежая покраска, а пол усыпан кипами бумаг от обработанных ненужных графиков. Когда вообще тут убирали?
Эрик не сразу углядел Джона – алая рубашонка завлаба слилась с кровавой обивкой его офисного кресла. Кольнуло под ложечкой: это чудо на колесиках не просто офисное кресло последней модели, а мечта-привет из счастливого будущего Джона, где не будет ни Эрика, ни этих обшарпанных стен, ни жирной пыли, сквозь которую бьет сейчас такое рыжее солнце.
Рубаха праздничная, доволен, ничего сейчас охоложу его.
Завлаб, наверное, учуял напряжение в глазах Эрика и заерзал в седле своего комфортного будущего:
– Аня, знакомься, Эрик Вайс, аспирант последнего года и хозяин палубы нашего лайнера, он введет тебя в курс дела. Проводник по новому миру, так сказать.
Как в замедленной сьемке, девушка начала поворот к нему, оторвав пятки и прокрутив себя на носочках плоских балеток, рука округло поплыла ему навстречу, а большой клоунский рот растянулся в улыбке.
Давно мне так не радовались.
Эрик отпрянул, уперся спиной о дверной косяк и напряг плечи, ноги вдавил в пол, а тело привычно выгнул дугой, скрестил руки и спрятал ладони в подмышки. Застыл, молчал.
Рыжие брови Ани сошлись домиком, на носу проступили веснушки – она вздумала отзеркалить его отскок – шмяк задницей об угол стола и проехалась по стальной окантовке, и упала бы, но Эрик нырнул как за теннисной подачей и подхватил ее под ребра, и не успел додумать, что слишком уж худа, как она отпихнула его и выпрямилась.
– Прости.
– Все норм, спасибо.
– Ого,
