стало по местам:
– Лейра Эления, не велено отдавать вам малыша! Мне платят за то, чтобы я его кормила!
– Кто вы? – поинтересовалась я слабым и слишком уж нежным голосом, который все еще слегка резал мне ухо своей чуждостью.
– Кто я?! Кормилица, знамо! – заговорила женщина слишком громко и пронзительно.
Ребенок тут же проснулся от ее ора и захныкал, и я поспешила забрать у Анисьи свое сокровище.
«Сынок! Сыночек!» – пела моя душа, безошибочно определив своего ребенка.
Он был такой живой, теплый, настоящий! Мой! Мой! В этом не было никаких сомнений.
– Мартана меня звать, лейра. Лейра Офелия платит мне хорошие деньги, чтобы я кормила вашего сына, – продолжила кормилица, чуть сбавив тон, но не осознавая, какое отталкивающее впечатление на меня производит.
И мой малыш был вынужден пить ее молоко?
– Ах вот оно что? Ну теперь, ты уволена.
– Как уволена? Почему уволена? – сдвинула густые брови кормилица.
– Потому что я сама буду кормить своего сына, ясно? – заявила я совершенно спокойно, не удостоив неприятную мне женщину больше ни взглядом.
Удивительно, но на этот раз мой голос прозвучал куда строже, и в нем прорезались мои настоящие интонации. Так-то лучше!
Похоже, Мартана не ожидала такого отпора от «куколки» на голову ниже и с ангельским лицом. Она недоуменно захлопала пушистыми ресницами, покосилась на Анисью, снова посмотрела на меня.
– Оставь нас! – приказала я, прежде чем она затеяла спор.
Горластая особа явно не была мне ровней. Точнее, она не была ровней Элении и прекрасно это понимала. А Эления, судя по драгоценному унитазу, по меньшей мере принцесса, и меня это больше чем устраивало. Ну а я сама еще в прошлой жизни наловчилась общаться с хабалками.
Дамочка, похоже, прониклась. Покраснела вся, аж пар едва из ушей не повалил, но ничего больше не сказала и из комнаты выскочила как ошпаренная.
– Зря вы так с ней, лейра. Эта гадина обязательно вашей мачехе наябедничает.
Я слушала няню краем уха. Все мое внимание с этого момента занимал малыш. Словно пытаясь стереть память о кормилице, я поспешила дать ему грудь, и теперь Сашка ел так, словно Мартана его и не кормила вовсе. А, может, дорвался до материнского молока, которое наверняка вкуснее?
Не знаю, права ли я была в своих ревнивых мыслях, но в том, что это мой Сашка, я точно была права. Впервые взяв на руки сына, я чувствовала нечто невероятное. Он был такой… Такой маленький, но одновременно крепкий и сильный! И он так нуждался во мне, а я – в нем.
Наевшись, Сашка уставился на меня огромными, похожими на мои, глазенками, только темно-синими. Смотрел он спокойно и уверенно, словно говоря: «Держись, мама! Мы еще им всем покажем!»
– Обязательно покажем, сынок! – прошептала я тихо и улыбнулась собственной фантазии.
Неожиданно беззубый
