держала правую половину, в то время, как левую тянул на себя раскрасневшийся одноклассник.
Раздался треск. Это был переплет…
– Извините, – «нарицательное человека, чье имя ты не удосужился запомнить», – автоматически подумала я и попыталась сползти под парту, – а Варя порвала мой учебник.
«Стукаааач драный, – мысленно проскулила я, не отставляя попыток раствориться в воздухе или, на худой конец, телепортироваться куда-нибудь в Эгвекинот. Учительница равнодушно окинула взглядом меня с правой половиной учебника в руке и моего противника с левой.
– Ну, сходи в библиотеку, спроси, что тебе с этим делать. Я отпускаю.
И все? То есть меня это не коснется никак? Я ликовала. Все-таки везение дураков – очень приятный бонус.
– А Варя пока успеет рассказать параграф, который вы не поделили.
То ли я не такой дурак, то ли бонусы иссякли…
Примерно тогда же произошла одна из любимых мною историй, связанных с Николаем Васильевичем. На биологии нам, редкостным разгильдяям и тунеядцам, был поставлен ультиматум: сдача схемы фотосинтеза, или аттестации вы не увидите, как своих ушей. Я решила не париться, что-то быстро заучила, как выяснилось, неверно, но, видимо, за смелость три мне поставили. Примерно так же поступила Яна.
Одним из условий перевода в десятый класс без сдачи экзаменов был закрытый на четверки и пятерки аттестат. Мне подобная лафа, очевидно, не светила, а вот той же Алисе – вполне. Светила бы она и Чиявадзе…если бы не биология.
Несложно догадаться, что в физмат Лицее большая часть учеников хорошо знали физику и математику, однако стальные предметы мало кого интересовали, разве что мою бесподобную Алису да еще горстку ребят из разных классов.
Чтобы учиться на четверки, достаточно было пахать, и пахать, и пахать в области математики, ну и немножечко, иногда, по праздникам, разбираться, что происходило в физике. Вероятно, такой «предметный геноцид» сложился в числе прочего благодаря тому, что именно среди математиков оказалась большая часть учителей, способных не только заинтересовать (к несчастью, даже самый лучший педагог, кто бы и что ни говорил, не сумеет пробудить тягу к знаниям в любом ребенке: существуют поразительно непробиваемые личности), но и любовно дать напутственного пинка в случае необходимости.
В общем, каждая отметка выше нуля по алгебре, требовала работы. Тем более класс «А» вел Николай Васильевич и, к моему большому счастью, как выяснилось за три года, проведенные в Лицее, он был скупее черта. На бесплатные хорошие оценки.
Проще говоря, не так важно – почему, но Чиявадзе биологию не закрыл. В один из дней он с довольной рожей завалился в кабинет Николая Васильевича и уже открывал рот, чтобы, вероятно, съязвить, но..:
– Чиявадзе, до меня дошли слухи, что ты не сдал фотосинтез…
Деваться было некуда. Под пытками интегралом и кирпичом бедный Яша во всем сознался. Николай Васильевич, во избежание со стороны Чиявадзе нелепых попыток к бегству и иных компрометирующих действий,
