на счет «самый лучший» не знаю… Как минимум, еще Алексей Михайлович есть, он такой крутой, кого не спроси…
– Да ну! Может, и крутой, а может, и всмятку, – отмахнулась я, – слышала от ребят из другой подгруппы: все от него в восторге, но я вот что скажу. Николая Васильевича ругают многие, и вообще он иногда бывает…своеобразным, но, чтобы кто-то из тех, кто знаком с этим товарищем, оставался к нему равнодушен, таких не встречала. Он либо очень нравится, либо очень не нравится…А Щитко…не знаю.., наверняка, хороший…но, понимаешь, Николай Васильевич все равно самый лучший – для меня так.
Собеседница как-то странно покосилась в мою сторону, но промолчала.
Минут через 15, когда мы с Яной остались одни, подруга решила наконец-таки меня проинформировать:
– Кстати, Варюш, а ты знала, что вот эта девочка, которая сейчас ушла, дочка Алексея Михайловича?..
Годы идут, а главный враг мой – по-прежнему язык.
За ту историю стыдно. По правде, я не считаю, что в Лицее кто-то может быть лучше или хуже. Невозможно сравнивать между собой людей, а сравнивать тех, кого я повстречала в стенах Лицея, – откровенная глупость. Все они настолько самобытные, индивидуальные, неповторимые: каждый – отдельная планета. Так вышло, что с одними мне суждено было столкнуться (нелегкая судьба метеорита, при всех ее достоинствах, вроде насыщенной приключениями жизни, несет в себе некоторые сотрясения мозга и прочие глубинные метаморфозы благодаря отдельным встречам), с другими – нет, третьи задели меня мимоходом, но и этого хватило.
В то же время, когда я нахожу что-то, что кажется мне удивительным, потрясающим, и неважно, о чем идет речь: о человеческих качествах, о двух строчках из попсовой, в общем-то, песни, о разноцветных окатанных стеклышках с побережья Крыма (вот уж чего нормальные дети насобирались на жизнь вперед годам к десяти, но я-то ЭТО впервые увидела в 18)…или о сочных грушах с рынка – все, что могу, как запасливый грызун, тащу в норку – домой, к друзьям, близким, и мне всегда до икоты хочется, чтобы мою находку оценили. Наверное, это одно из самых приятных ощущений, когда ты делишься «чем-то добытым» и видишь неподдельный восторг.
То же и с людьми. Когда я «нахожу» в другом человеке что-то, что на мой, сорокин взгляд, красиво, ценно, хочется, чтобы и в этом меня абсолютно понимали. Я начинаю бесконечно пересказывать все, что связано с понравившимся человеком и никак не могу понять, почему одних «драгоценных» людей, незнакомых с «другими драгоценными», совершенно не интересуют эти «другие», сколько не распинайся.
Пару слов об Алексее Михайловиче: мне не жаль, что я у него не училась, ведь тогда метеорит «Варвара» пролетел бы планету «Николай Васильевич», а это можно считать трагедией. При том я осознаю: мимо меня прошло нечто совершенно другое, но не менее масштабное.
Пока же читателю добровольно-принудительно рекомендуется сделать следующие выводы:
Первый: автор, помимо словоблудия, страдает много чем
