из кухни в коридор, Гизела испытала облегчение, увидев, что там светло. Вдоль стен висели факелы. Они распространяли неприятный запах. В Лане комнаты освещались не факелами, а масляными лампами, пахнущими орехами или маком.
В коридоре тоже спали слуги, через которых приходилось переступать. Гизела дрожала – ей было невероятно холодно в тоненьком платье. Накидку она оставила на лежанке, надеясь, что потом найдет дорогу назад. Пока что ей хотелось только одного – добраться до отхожего места.
Когда Гизела дошла до конца коридора, ориентиром ей служил уже не свет, а холод. В Лане уборные находились вне дома – правда, принцесса туда никогда не ходила, пользуясь горшком в своей комнате.
Девушка вышла под черное ночное небо и узнала двор, на который они въехали этим вечером. В центре горел костер. Двор был частично окружен городскими стенами. Другая же часть ограждения относилась непосредственно к замку. Впрочем, костер освещал не только стены, но и людей. Солдаты сидели у огня, ели, спали, разговаривали. Гизела замерла на месте. Не могла же она искать уборную в присутствии этих мужчин, не говоря уже о том, чтобы спрашивать у них дорогу! Девушка сумела лишь заставить себя сделать шаг вперед, на улицу, опереться рукой на стену, присесть и приподнять платье. Она была рада тому, что наконец-то может облегчиться, но ей было стыдно. Гизела почувствовала, как теплые брызги окропили ее пятки. К счастью, никто ее не заметил. Когда она поднялась, край платья был мокрым, но девушка не обращала на это внимания. Она поспешно вернулась в дом и, опустив глаза, пошла по коридору.
И вдруг Гизела заметила какую-то незнакомую дверь. В воздухе пахло дымом, потолок казался намного ниже, чем раньше. Может быть, она выбрала не тот коридор и сейчас идет вовсе не в кухню? Девушка чуть не расплакалась, но ей удалось преодолеть отчаяние. Повернувшись, она пошла назад. Стены казались незнакомыми, и Гизела уже думала, что никогда не вернется в кухню, и тут услышала женский голос, доносившийся из соседней комнаты. Это немного успокоило бедняжку – во-первых, приятно было узнать, что где-то неподалеку есть еще одна женщина, во-вторых, она говорила на языке франков.
Через мгновение Гизела осознала смысл услышанного.
– Я хочу, – повторила женщина, – чтобы ты убил принцессу Гизелу, Таурин.
Монастырь Святого Амброзия, Нормандия, осень 936 года
Да, пора было поговорить с монахинями. Конечно же, не следовало выдавать им свою тайну, но нужно хотя бы сообщить им о том, что тайна есть и их мать настоятельница – хранительница этой тайны. Приняв решение, аббатиса почувствовала себя намного лучше, но хотя она и знала, что нужно делать, она никак не могла выбрать для этого подходящее время.
Только сейчас в монастыре вновь воцарился покой, потревоженный появлением чужака, и настоятельнице не хотелось
