лопатой. Такой себе негр, прямо скажем. Отбели ему кожу – и будет похож на того клоуна нашего, как его, Никиту Джигурду. Только здорового, как бык.– Куда намылился, крысеныш? – говорит вышибала, пока не трогаясь с места. – Вам, цыгам поганым, здесь делать нечего.
Так вот кто я, значит. Цыга. Название расы созвучно с русским словом «цыгане», и в образе жизни есть определенное сходство. Цыги в основном странники, если не сказать, бродяги, исповедуют философию, похожую на толстовское «непротивление злу насилием». Внешне на цыган совершенно не похожи. Белая кожа, голубые глаза, аристократически-красивые лица. Не так давно именно цыги были главной расой Зурганы, но дед нынешнего императора, представитель самой крупного народа эмирийцев, сверг династию цыгских королей, а королевскую фамилию, по слухам, вырезали под корень вплоть до грудных младенцев. Далее, как водится, начался геноцид цыг, в ходе которого от некогда большого народа остались жалкие крохи.
Я достаю из-за пазухи кошелек, трясу монетами. Звенят, родимые. Однако, вышибалу это не убеждает.
– Ну, что ж, пеняй не себя, раз эмерийского языка не понимаешь, – бормочет вышибала, отделяясь от стойки.
– Погоди, Джарман, – добродушно говорит официантка, глядя на меня, как на какую-то диковинку. – У него есть деньги, так пусть закажет. Все равно посетителей нет.
Джарман пожимает плечами, отходит в сторону, берет недопитую кружку пива, и, кажется, теряет ко мне малейший интерес.
Я сажусь за столик у окна. Официантка подходит. Дородная женщина лет 45-ти, то есть, примерно моя ровесница. Внешне – обычная европейка, скажем, немка. Глаза навыкате, полные красные губы. Одета в средней длины платье с закрытыми руками и большим вырезом на груди. Спереди – домотканый фартучек с карманом.
– Ну?
Интересно, она всем это свое «ну?» говорит? Да нет, конечно. Это только мне, цыге, оборванцу. Был бы одет поприличней, да с кошельком, полным золотых дарелей, уже расплылась бы в улыбке.
Но, да мне на ее улыбки начхать, если честно. Мне бы пожрать поскорее, потому что от голодной смерти я еще недалеко ушел. Да и желудок от помойной жрачки нужно врачевать. А врачуют желудки одним только блюдом – супом.
Меню в «Сонной Девке» нет и я прошу у официантки принести тарелку супа, хлеба и «чего-нибудь» попить.
–Чего именно попить-то принести? – нетерпеливо переспрашивает официантка: в этот момент в таверну заходят новые посетители и она уже, кажется, жалеет, что не позволила дюжему Джарману вышвырнуть меня из заведения на мостовую.
«Бисо», – подсказывает Бруно. Я повторяю:
– Бисо принесите.
Она уходит, минут через десять возвращается, неся на подносе хорошую плошку дымящейся похлебки, добрый кус хлеба и бисо в деревянной кружке.
Я беру ложку, зачерпываю похлебку, отправляю в рот. О, мать моя женщина, отец мой мужчина! До чего ж вкусно то! Мне кажется,
