с другими мужчинами.
– Или вы делите ложе со всеми?
Хотя кровь бросилась в лицо Паулы, она не могла не рассмеяться.
– Нет, – сказала Паула, – мое ложе принадлежит только мне.
– Почему это?
Паула внимательно посмотрела на Нориа, в этот момент она ненавидела эту женщину, потому что та заставила ее вспомнить все то, что она хотела оставить в прошлом.
– Это очень личный вопрос, который посторонним не задают.
Нориа кивнула.
– Но мне интересно узнать, кто с кем спит и происходит ли это по доброй воле. Ведь я слышала, что в Европе женщин запирают и принуждают доставлять удовольствие мужчинам, которые им противны.
– Бордели есть во всем мире и даже на Мадагаскаре.
– Нет, нет, – возразила Нориа, – я имею в виду не эти европейские заведения, а некий вид супружества. У нас рассказывают, что в Европе девушек заставляют выходить замуж за мужчин, которые им не нравятся, и при этом они должны быть девственницами.
Паула возненавидела Нориа еще больше, но старалась оставаться дружелюбной.
– А здесь о браках не договариваются родители?
Нориа засмеялась и уже не могла остановиться.
– В исключительных случаях, иногда в знатных семьях мерина. Но, как правило, мы, женщины, сами решаем, когда и кому отдаться и за кого выйти замуж.
Вильнев, Мортен и Ласло подошли к ним. Поэтому Паула предпочла бы сменить тему, но Нориа как раз вошла в раж.
– И мы не должны выходить замуж только потому, что ждем ребенка. Можем отказаться от замужества, если жених окажется бездельником. И девственницы ценятся не намного больше, чем опытные женщины. – Она ухмыльнулась и обратилась к Мортену: – И ваша Библия не в силах это изменить.
Мортен весь покраснел, так что Пауле стало жаль его, и она подумала, как ему помочь, но в этот момент Вильнев спросил, почему они здесь, собственно, остановились.
Нориа прокричала что-то через железные ворота, и к ним приблизилась еще одна команда солдат.
Миновав эти ворота, они увидели бесчисленное множество ступенек, ведущих наверх. Паула потела и задыхалась. У нее из головы не выходили слова Нориа, и она спрашивала себя, на самом ли деле женщины здесь настолько свободны.
Паула снова и снова останавливалась, совершенно обессиленная, оборачивалась и смотрела на широкие красные и темно-зеленые равнины, расположенные внизу, которые сверкали и дрожали в серебристой дымке.
Она перевела дух, ощутила запах испорченного инжира, лилий и жасмина, который переплетался с легким ароматом влажной красной почвы. Чем выше они поднимались, тем чище становился воздух и тем спокойнее становилось на душе.
Наконец они добрались до широкой пустынной равнины, на которой
