стоя неподвижно посреди мрачной комнаты.
Спаситель, которого девушка привела с собой, долго нюхал земляной пол, затем выбежал на улицу и обогнул хижину. Анжелина бросилась за собакой и остановилась перед маленьким холмиком, покрытым снегом. В центр холмика был воткнут крест, сделанный из двух дощечек.
– Моя милая дочь, эти люди воспользовались твоей добротой! – воскликнул Огюстен, когда Анжелина поведала ему об этом. – Муж не стал звать священника. Он дождался твоего ухода и сам похоронил ребенка. Они, несомненно, продали все вещи, которые ты им дала, и пошли искать удачу в другом месте.
Анжелина придерживалась иного мнения: из страха, что она его выдаст, мужчина бежал в другой город, забрав с собой Валентину, Розетту и мальчиков. Она стыдливо умолчала о кровосмесительной связи, так как сапожник обычно отказывался говорить на скандальные темы, оскорблявшие его нравственные устои. У нее было так тяжело на душе, что она решила как можно скорее поехать в Бьер.
– Мадемуазель Лубе! – воскликнула Жанна Сютра, едва открыв дверь. – Какой собачий холод! Входите же! Что-то вы слишком рано приехали в этом месяце!
– Да, рановато, согласна. Но я боялась, что дороги станут непроезжими, если и дальше будет идти снег.
Анжелина глазами искала своего ребенка. Он спал в плетеной колыбельке, на дне которой лежали теплые шерстяные пеленки.
– Какой он красивый! – с восторгом воскликнула она. – Настоящий херувим! Такой крепенький!
Сидя на краю кровати, довольная Эвлалия засмеялась. Она застегивала черную сатиновую кофту.
– Я взяла еще одного сосунка, раз уж отняла Поля от груди, – с гордостью сказала она. – Но не беспокойтесь, Анри ест вдоволь. Он настоящий обжора! Разбуди́те его, и вы убедитесь, как громко он кричит.
– Нет-нет, он так сладко спит. Я привезла вам подарки.
Мать и дочь обменялись довольными взглядами. Жанна поспешно вытерла стул тряпкой.
– Садитесь, мадемуазель Лубе. Я угощу вас кофе, черт возьми! Кстати, вы можете пообедать у нас. Вы только принюхайтесь: это рагу из картошки, репы и сала.
– Я заплачу за свою порцию, – пообещала Анжелина. – Лучше я оставлю деньги у вас, чем в таверне.
Анжелина упивалась счастьем. То, что она была в одной комнате со своим сыном, приводило ее в восторг. Ей казалось, что она добралась до спасительной гавани. При мысли, что вскоре дотронется до сына, обнимет его, ей становилось спокойнее. Анжелина отдала Эвлалии деньги и открыла большую кожаную сумку.
– Бутылка муската для ваших мужей, банка фуа-гра. И шоколадные конфеты.
Анжелина повторяла слова мадемуазель Жерсанды, когда старая дама перечисляла подарки, которые приготовила для Огюстена Лубе и его дочери.
– Вы балуете нас, – жеманно произнесла Жанна Сютра. – Неужели вы
