чтобы остановить ее.
– Очень хорошо, pauvre petite[29], бей меня, если надо. Потому что я должен…
Он медленно навалился на нее, заставляя ее тело двигаться в такт его желанию, и Кэтрин почувствовала под руками влажную кровь. Конечно же, она не… Но если это так, она была рада, безумно рада. Резкая боль прошла и сменилась странным первобытным восторгом. Они были связаны общей болью. Когда ее напряжение стало ослабевать, он вошел в нее глубже, безжалостно проникая все дальше, пока не стал частью ее, а она – его; их тела слились и стали неотделимы.
И хотя она почти лишилась чувств, когда он наконец отстранился от нее, все же сделала попытку отодвинуться как можно дальше. Он не мог этого позволить, и, когда снова привлек ее к себе, она ощутила его приятный мужской запах и тут же сжала зубы от физической боли. К глазам подступили горячие слезы, и хотя недомогание вскоре прошло, она не могла перестать плакать, и горькие слезы тихими тонкими струйками стекали на ее волосы.
Когда из ее груди вырвался тяжелый вздох, Наварро потянулся за своей рубашкой и вручил ей в руки, а потом положил ее голову к себе на плечо.
– Поплачь, minou[30], – сказал он, прижавшись губами к ее вискам, мокрым и соленым от слез. – Это твое право.
От этого его разрешения жгучие, беспомощные слезы только усилились. Они не прекратились и после того, как он успокаивающе провел рукой по ее волосам, и когда он вытащил из запутавшихся шелковистых локонов шпильки из слоновой кости.
Через некоторое время его терпение лопнуло.
– Довольно, малышка. Ты женщина, а не ребенок или раненый котенок. Давай-ка, прячь коготки, и мы вместе попытаемся найти утешение, которое ведет ко сну.
Кэтрин не сразу поняла, что он имеет в виду, и попыталась возразить, но было бесполезно. У нее больше не осталось ни сил, ни, говоря откровенно, желания с ним бороться. У его губ был сладкий, терпкий вкус вожделения, и, хотя ее вены не обжигал огонь страсти, его чувства в некоторой мере передались и ей, осушив слезы и унеся в царство темного, безрассудного удовольствия, которое она с удивлением вспомнила перед тем, как закрыть глаза.
Ее разбудил яркий свет, бьющий в лицо. Она раздраженно отвернулась, прячась от ослепительных лучей, не желая покидать утешающую обитель сна. Ей хотелось закрыть глаза руками, но они оказались зажатыми с обеих сторон. Странно. Она так устала. Глаза словно опухли. Все тело болело, как избитое…
Когда Кэтрин наконец полностью пришла в себя и медленно открыла глаза, ее ресницы задрожали. Скованность движений объяснялась лежавшим на ней стеганым одеялом, которое было плотно прижато с двух сторон сильными загорелыми руками. Над ней склонился мужчина, голый до пояса мужчина, и на его лбу выделялись недовольные сосредоточенные складки.
Рафаэль Наварро. Целую минуту Кэтрин смотрела в его черные глаза,
Бедняжка (
Котенок (
