деревьями, так сильно склонившимися к земле, что казалось, будто они лежат. В стволе одного дерева он заметил дупло, похожее на улыбающуюся маску сатира.
Под веткой, полной олив, он остановился, сорвал две и положил в рот. Они были еще не очень приятные на вкус.
«Земля и солнце», – подумал он, пытаясь определить привкус неспелых оливок.
Он подержал косточки во рту, время от времени трогая их языком, и пошел дальше, обойдя огород с помидорами и баклажанами, а потом поля инжира, миндаля и апельсинов.
– Бог велик, и дары Его неиссякаемы, – сказал он, осеняя себя крестным знамением. Затем он поднял голову и поверх крон деревьев увидел купола церкви Святого Андрея, сверкавшие под лунным светом.
Эту церковь, настоящую жемчужину города, самую красивую и богато украшенную, вторую по красоте после Святой Софии в Константинополе, Сероп хорошо знал. Он часто ходил туда помолиться, вставая на колени перед иконой, на которой был изображен святой с белой бородой, распятый на деревянном колесе. Сероп вздрагивал от одной мысли оказаться там, где принял мученическую смерть этот человек, и долго стоял так, не двигаясь, рассматривая обеты, оставленные верующими за полученную милость: изображения ноги, глаза, тела.
– Святой Андрей, – взмолился он, глядя в небо, – помоги мне!
Он попытался было залезть во двор церкви и подождать, когда откроют тяжелые двери, чтобы впустить пришедших в город паломников, в том числе и иностранных, которые обычно спали во внутреннем дворике. Но ночной воздух заворожил его, эта свежая бодрящая влага толкала его вперед, поэтому он повернул направо и вдоль моря направился к кораблям, чьи очертания нечетко просматривались в тумане зарождавшегося утра.
В тот час в порту было полным-полно народу.
Серопа удивило, что люди были отнюдь не сонные: на самом деле они еще и не ложились спать. Два шлюпа и один парусник с высокими мачтами стояли на якорях у центральной пристани. Шеренга грузчиков, потных и уставших, передавала друг другу деревянные ящики. Кто-то напевал в ритм работе.
«Эй, вира, эй, майна», – слышалось отовсюду в порту.
Сероп остановился, чтобы посмотреть. Молодой парень, почти еще ребенок, работал энергично и старательно. Он легко подбрасывал ящики, будто они были пустые, но, как только они попадали в руки следующему грузчику, сгорбленному тщедушному старику, казалось, они неожиданно наполнялись доверху. Один из ящиков выскользнул у него из рук и упал в море. Бедняга завыл, как собака. Грузчики остановились, смотритель выругался и, подойдя к старику, ударил его несколько раз плеткой, которая обычно торчала у него за поясом. Старик, как две капли воды похожий на Святого Андрея с его белой бородой, покачнулся и осел на землю.
– Справедливость и равенство! – горько улыбнулся Сероп.
Возмущенный этой сценой и в то же время подавленный,
