если посидеть с ними за обедом. Где они жили на своих островах, в медвежьей берлоге?
– Что ты наговариваешь на прекрасных лордов, капризуля? – смешливо протянула Клейна.
– Ах, замолчи и не порть настроение, – махнула рукой Фания.
Она не удивилась тому, что Ильяна не идёт на бал – потому что слышала, как леди Вильма представляла гостям старшую сестру.
– Так и быть, лучше пойду напишу что-нибудь, – вздохнула Клейна.
Она пересела к столу, макнула перо в чернила, уронила большую жирную кляксу, испачкав при этом пальцы, и горестно вздохнула.
– Ладно уж, говори. Нельзя испортить то, чего нет, так что ни к чему тебе пачкать руки, – разрешила Фания и дернула струну на арфе, вместо мелодичного звука получилось что-то, похожее на визг шута Юки.
– Между прочим, мне так чудно уложили волосы, и всё прекрасно пахнет, даже я вообразила себя красавицей. Страшно подумать, какой вечером будет Линдита! – протянула Клейна. – Мне кажется, её уже выбрали.
– Вы все красавицы, – заметила Ильяна. – Но ни одну из вас я не выдала бы за кого-то из тех двоих.
– Ильяна, сестрица. Представь, что так и вышло, и принцам привезут других невест. Что будет с нами? Наше приданое истрачено на время войны. Нас раздадут за кого попало, а кого-то и в монастырь? Вот если бы ты стала графиней, то могла бы позаботиться о нас. Ведь могла бы? А Линдита? Или Ронда? Не смешите. Дядя прав. Отказываясь стать графиней, ты всем нам делаешь плохо. Зато представьте, Линдита или Ронда, или, скажем, Фалистина получат приз, то есть их мужьям достанется графство, и тут вернётся Ильяр! И он потребует своё… вызовет на поединок… – она прикрыла глаза и плотно сжала губы, словно и сама очень хотела замолчать.
Фания отложила арфу и встала, вложила перо в руку Клейны.
– Пожалуйста, пиши!
– Ильяр ведь ни от чего не откажется и не уйдёт в монастырь! Как ты, Ильяна, твердишь, что поклялась отцу и дождаться Ильяра твой долг, так и он станет говорить о долге! Стать владетелем здесь и продолжить род Фраев, который идет то ли от фей, то ли от ферров – его долг! Его кровь – спасение для этой земли… то есть ваша с ним кровь, Ильяна! Король не знает или ему всё равно? Или не верит? – и она что-то стала писать, скрипя пером.
Ильяна заглянула ей через плечо – Клейна писала строки старой песенки, которую они все знали. Слова песенки намекали на фривольность и были негласно запрещены в их «девичьем» крыле. Но её всё равно пели, а в деревне на праздниках – обязательно.
Когда Вы рядом со мной, мой друг,
Мне не страшен мир, что жесток и груб!
Когда Вы рядом со мной, милорд,
Тихо счастье во мне поёт… *
В песне бедная девушка влюблена в знатного лорда – ужасно, что тут скажешь.
Ильяна ушла к себе. На упреки сестры ей нечего было возразить, но и поступать иначе она тоже не могла. Она покрутила серебряный браслет, всё такой же тускло-серый,
