style="font-size:15px;"> – С неслыханной победой, – ответил Тсамани. – На закате он вошел в гавань на двух могучих франкских кораблях. И это лишь малая часть его добычи.
– Аллах велик! – радостно встретил паша слова, послужившие достойным ответом Фензиле. – Но почему он не сам принес эти вести?
– Обязанности капитана удерживают его на борту, господин, – ответил визирь. – Но он послал своего кайю Османи, чтобы он обо всем рассказал тебе.
– Трижды привет тебе, Османи.
Паша хлопнул в ладоши, и рабы тут же положили на ступени лестницы подушки. Асад сел и жестом приказал Марзаку сесть рядом.
– Теперь рассказывай свою историю.
И Османи, выступив вперед, рассказал о том, как на корабле, захваченном Сакр-аль-Баром, они совершили плавание в далекую Англию через моря, по которым еще не плавал ни один корсар; как на обратном пути вступили в сражение с голландским судном, превосходившим их вооружением и численностью команды; как Сакр-аль-Бар с помощью Аллаха, своего защитника, все-таки одержал победу; как получил он рану, что свела бы в могилу любого, только не того, кто чудесным образом уцелел для вящей славы ислама; и наконец, как велика и богата добыча, которая на рассвете ляжет к ногам Асада, с тем чтобы тот по справедливости разделил ее.
Глава 6
Новообращенный
Рассказ Османи, который Марзак не замедлил передать матери, подействовал на ревнивую душу итальянки как соль на рану. Сакр-аль-Бар вернулся, несмотря на ее горячие молитвы богу ее предков и ее новому богу. Но еще горше была весть о его триумфе и привезенной им богатой добыче, что вновь возвысит его во мнении Асада и в глазах народа. От потрясения Фензиле на какое-то время лишилась дара речи и не могла даже обрушить проклятья на голову ненавистного отступника.
Однако вскоре она оправилась и обратилась мыслями к одной подробности в рассказе Османи, которой сперва не придала значения.
«Странно, что он предпринял плаванье в далекую Англию единственно для того, чтобы захватить двух пленников, не совершил, как подобает настоящему корсару, набег и не заполнил трюмы рабами. Очень странно».
Мать и сын были одни за зелеными решетками, сквозь которые в комнату лились ароматы сада и трели влюбленного в розу соловья. Фензиле полулежала на диване, застланном турецкими коврами; одна из вышитых золотом туфель спала со ступни, слегка подкрашенной хной. Подперев голову прекрасными руками, супруга паши сосредоточенно разглядывала разноцветную лампу, свисавшую с резного потолка.
Марзак расхаживал взад-вперед по комнате, и лишь мягкое шуршание его туфель нарушало тишину.
– Ну так что? – нетерпеливо спросила Фензиле, прервав наконец молчание. – Тебе это не кажется странным?
– Ты права, о мать моя, это действительно странно, – резко остановившись перед ней, ответил юноша.
– А что ты думаешь о причине подобной странности?
– О причине? – повторил
