шкипера отозвалась в его сердце. Он был не прочь иметь рядом с собой соотечественника, даже такого плута, как Джаспер Ли.
– Будь по-вашему, – наконец сказал он, – хоть вы и заслуживаете петли. Ну да ладно. Если вы перейдете в магометанство, я возьму вас на службу – для начала одним из моих лейтенантов. До тех пор, пока вы будете верны мне, Джаспер, все будет хорошо, но при первом же подозрении вам не избежать веревки и танца между палубой и ноком[66] реи по дороге в ад.
Взволнованный шкипер нагнулся, схватил руку Сакр-аль-Бара и поднес ее к губам.
– Согласен, – проговорил он. – Вы пощадили меня, хоть я и не заслужил вашего милосердия. Не сомневайтесь в моей верности. Моя жизнь принадлежит вам, и пусть она штука не особо ценная, делайте с ней что хотите.
Почти невольно Сакр-аль-Бар сжал руку старого мошенника, после чего Джаспер Ли шаркающей походкой пошел прочь и спустился по трапу на палубу. Впервые за свою гнусную жизнь шкипер был до глубины души тронут милосердием, которого он не заслужил, и, сознавая это, поклялся стать достойным его, пока не поздно.
Глава 7
Марзак бен-Асад
Чтобы переправить груз захваченного голландского судна с мола в Касбу, потребовалось более сорока верблюдов. Таких торжественных процессий еще не случалось видеть на узких улицах Алжира. Ее придумал Сакр-аль-Бар, знавший, как падка толпа на пышные зрелища. Она была достойна грозы морей, величайшего мусульманского победителя, который, не довольствуясь спокойными водами Средиземного моря, дерзнул выйти на океанский простор.
Возглавляли шествие сто корсаров, одетые в короткие кафтаны всевозможных цветов и опоясанные яркими шарфами, за которые был заткнут целый арсенал сабель и кинжалов. Многие корсары были в кольчугах и сверкающих островерхих касках, обмотанных тюрбанами. За ними уныло плелись сто закованных в цепи пленников с «голландца», подгоняемые бичами. Далее в строгом порядке следовал полк корсаров, а за ним – длинная вереница важных верблюдов. Храпя и медленно переставляя ноги, они покорно подчинялись крикам погонщиков – жителей Сахары. За верблюдами шел еще один отряд корсаров, и завершал шествие сам Сакр-аль-Бар на белом арабском скакуне.
В узких улочках, где белые и желтые дома обращали на прохожих глухие стены, кое-где прорезанные щелями, едва пропускающими свет и воздух, зрители опасливо толпились в дверях, потому что ноша верблюда, свешиваясь с их боков, занимала весь проход. Берег по обеим сторонам мола, площадь перед базаром и подступы к крепости Асада были запружены пестрой шумной толпой. В этой толпе величавые мавры в развевающихся одеждах стояли бок о бок с полуголыми неграми из Суса и Дра; сухощавые, выносливые арабы в безукоризненных белых джубах переговаривались с берберийскими горцами в черных верблюжьих накидках; левантийские турки подталкивали локтями одетых по-европейски евреев – беженцев из Испании, которых арабы терпели, памятуя про общие страдания и общее изгнание с земли предков.
Вся эта живописная толпа собралась под палящим африканским солнцем
