был вздох, такой раздосадованный, что мне на миг стало неловко.
– И что же он сделал, раз ты ему рассказала?
Ярик много чего сделал. Но я решила не перечислять все, чтобы Маша его не возненавидела, и назвала самый страшный грех Ярика:
– Ударил меня расческой.
Маша посмотрела на меня осуждающе, поэтому я уточнила:
– По лицу. И по ногам.
Здесь мне бы снова пригодились синяки, но хитрый Ярик их не оставил.
– Четырехлетка не мог ударить настолько сильно, чтобы ты сделала ему такую подлость…
– Он еще много чего сделал.
– Например?
Ответить я не успела. В кафе зашла парочка пенсионеров. Маша переключилась на них, натянув улыбку, а я отошла, чтобы не мешать ей.
Пенсионерам было неловко от любезности, в которую Маша их закутала. Они переглядывались, мило хихикая, а потом наконец-то решили, за какой столик сядут, и Маша их проводила. Меню с QR-кодом привело их в восторг. Тогда Маша вернулась на хост, чтобы взять обычное меню.
– Твой столик, – сказала она мне.
– Ненавижу обслуживать пенсионеров.
– А есть кто-то, кого ты любишь обслуживать?
Я усмехнулась. Тут Маша ловко меня поддела. Почти обо всех посетителях я была нелестного мнения. Пенсионеры долго не могли разобраться, как читать меню. Они устраивали мне экзамен на его знание, расспрашивая о любом непонятном слове в названии блюда или в его описании, а потом заказывали наполеон. Дети с семьями оставляли бардак. Девушки раздражали меня больше всего, потому что были максимально ко мне приближены. Я не могла не сравнивать себя с ними и потому злилась, что я работаю, в то время как они – нет. Парни хоть и не делали мне ничего плохого и оставляли чаевые, просто не должны были видеть меня в форме официантки. Единственные, кого я обслуживала с выдавленной улыбкой, это пары от тридцати лет до пенсионного возраста. Они оставляли хорошие чаевые. Но я плохо знала наше вино, а они расспрашивали про его разновидности, как будто у меня на бейджике написано «сомелье», а не «официант».
Подождав пару минут, я отправилась к парочке.
– Что желаете? – спросила я. – Могу предложить наполеон, он…
– Нет, нет! – перебил меня дед. – Мы пришли в кафе, чтобы попробовать что-то новенькое.
Я была в восторге от этой информации, но виду не подала. К тому же меня перебила бабка:
– Вы знаете, у нас дочка так вкусно готовит наполеон. Скажи, Саша? Только я ей всегда говорю, чтобы клала сливочное масло. А она кладет маргарин, потому что экономит. Не слушается меня. Ну что с нее взять, взрослая уже…
Бабка продолжала бормотать что-то про то, как быстро растут дети. Чтобы не сойти с ума от этого потока информации, я переключилась на ее прическу. Это было самое яркое пятно не только за столом, но и во всем кафе. Яркое фиолетовое пятно. Мне иногда казалось, что бабулям с такими волосами платят бо́льшую пенсию. Иначе непонятно, почему все они так помешаны на этом цвете.
– А что такое удон? – спросил дед, перебив жену.
