а под окном – «лексус». Чем-то сумела его мамочка привлечь – не зря до этого долго тренировалась, и к пятому (или шестому) замужеству приобрела сноровку.
Молодые расписались, и Валера утвердился в нашей квартире. И тут все и случилось. Вроде бы я повода не давала, да и Валера ко мне не вязался, он вообще дома бывал нечасто – какой-то у него имелся бизнес, я подозревала, что полукриминальный.
Однако то ли мамочка зорким оком что-то такое заметила, то ли рассудила по-житейски, что ни к чему молодой привлекательной девушке маячить перед глазами ее мужа, и решила подстраховаться, то есть выпереть меня подальше, с глаз долой. Мы начали ежедневно скандалить – она сама цеплялась ко мне без всякого повода. Выселить меня из квартиры она не могла – куда бы я делась? – так что мамочка просто регулярно орала, чтобы я слезла наконец с ее шеи.
– Но позволь, – удивилась в первый раз я, – уж на твоей-то шее я никогда не сидела! Мы вместе с тобой сидели на шее у твоих мужей, но они-то вроде ко мне претензий не имеют…
Действительно, все четверо (или пятеро) относились ко мне неплохо.
Тут она окончательно озверела, покраснела вся и затопала ногами, из чего я сделала вывод, что нынешний ее муж ко мне претензии имеет: не желает он меня содержать. В общем, это его право, хотя, возможно, мать преувеличивала.
– Иди работать! – угрюмо высказалась она.
– Угу, – обманчиво спокойным голосом согласилась я. – И куда? И кем? Продавцом в продуктовую лавочку, на грошовую зарплату? Секретаршей в крошечную фирмочку, где всего-то сотрудников три человека, из которых две – законченные стервы, а начальник норовит с первого дня уложить тебя в постель? Ты прекрасно знаешь, что твоими заботами я ничего не умею делать!
Это чистая правда: мамочка хоть и занималась моим воспитанием, но только на словах, а на деле думала, что я пойду по ее стопам: буду устраивать свою жизнь за счет мужчин и никакое образование мне не понадобится. То есть сначала-то она взялась за дело с жаром – в пять лет записала меня в бассейн, на фигурное катание и в музыкальную школу. На катке я на первом же занятии расшибла коленку, в бассейне наглоталась хлорной воды. Мать была настроена спокойно. «Не хочешь – не надо!» Коньки были забыты, плавать я все же научилась, но на этом дело и кончилось. Фортепьяно мне осточертело через месяц. Вместо того чтобы уговорить меня, прикрикнуть, отлупить, наконец, и заставить ребенка заниматься хоть чем-то, мамочка отмахивалась, поскольку ей самой было лень меня заставлять. Таким образом, постепенно выпали из моей жизни: английский и французский языки, теннис, бальные танцы, театральный кружок и художественная фотография. К этому времени я достаточно подросла и научилась ловко увиливать от всевозможных занятий и от работы по дому. Мать окончательно махнула на меня рукой и решила, что дочка устроит свою жизнь подобно ей, с помощью мужчин.
То
