сердиться. – Известно же, что на телевидении нужно чем-то выделиться, чтобы тебя заметили в общей массе, вот Юля и придумала хитрый ход.
– А фамилия самой Юли? – Следователь занес над блокнотом остро заточенный карандашик.
– Тихонова она, Тихонова Юлия Юрьевна. А почему вы спрашиваете?
– Потому что немного напутал и пришел не по адресу.
– Если вам нужна не я, а Юля, то как раз по адресу, мы обе тут живем, – я поняла, что ко мне у полиции ничего нет, и мне сразу же полегчало. – Это она вам тапочки подавала.
– Добрая девушка, – заметил следователь и улыбнулся. – Значит, это она ищет себе жениха?
– Она, она!
– А вы не ищете?
– А почему вы спрашиваете?
– Извините, это не имеет отношения к делу, – следователь перестал улыбаться. – Что ж, Полина Павловна, очевидно, я должен побеседовать с вашей подругой.
Он встал и коротко огляделся, как бы в поисках правильной собеседницы.
Словно Юля могла прятаться под столом или за холодильником.
– Она там, – я махнула рукой на дверь нашей девичьей светелки.
– Очевидно, не одна? – уточнил следователь, сделав пару шагов и насторожившись.
– С Эдуардом и Чучундрой, – ответила я, прислушиваясь к доносящимся из комнаты звукам и стараясь не выдать растущего беспокойства.
За дверью стучали, скрипели, топали и издавали невнятные гортанные звуки.
Бог мой, чем они там занимаются? Предаются бурной страсти? Всего лишь через полчаса после знакомства?!
– С Чучундрой? – повторил следователь, делаясь задумчивым.
Я бы тоже озадачилась, гадая, кому принадлежит такое имечко.
Хм, если вдуматься, мои родители не такие уж изверги. Я хотя бы не Чучундра Павловна по паспорту, уже и на том спасибо.
– Кто-кто, а Чучундра вашей беседе точно не помешает, – заверила я следователя.
С чего бы такому страшилищу, как наш кактус, мешать допросу? Напротив, он даже может помочь. Не зря ведь разные жуткие предметики и вещички – обязательная часть убранства классической пыточной.
Меня больше волновало, не помешает ли чему-нибудь наш случайный товарищ Эдик, но узнать это, не заглянув в комнату, возможности не было.
Я громко покричала:
– Тук-тук! – и еще продублировала сигнал стуком, который поднял бы Илью Муромца, тридцать лет и три года проспавшего на печи.
– Ой, здрасте! – оживленно сказала открывшая нам Юля и шумно сдула локон со щеки.
В руке у нее была швабра.
Бог мой, неужто они делали уборку?!
«Версия с бурной страстью выглядела более убедительной», – высказался мой внутренний голос.
– Позволите войти? – спросил вежливый следователь.
– Конечно! – ответила Юля и сделала резкий
