style="font-size:15px;"> Егорыч вспомнил, что в заводи, оставшейся после вчерашнего разлива ручья, что-то такое серебрилось и плескалось, и порадовался, как удачно все складывается.
Аккуратно скрутив невесомую сеточку в плотный клубочек, он бережно спрятал находку за пазуху. Он совершил бы разведывательную экспедицию по лестнице до верхнего этажа, но там хлопнула дверь, и Егорыч от греха подальше ретировался.
– И чего приходил? Чего хотел? – закричала ему в спину баба Вера, смекнувшая, что ничего более интересного с участием данного персонажа не произойдет. – Шляются тут всякие, а потом у добрых людей вещи пропадают!
Егорыч вздрогнул, ссутулился и поспешил растаять в кустах.
– Тьфу, чертяка! – Баба Вера плюнула и с надеждой уставилась на подъезд: авось еще кто появится.
И вправду появился – все тот же «государев человек».
Вопреки ожиданиям бабушки, он не конвоировал зловредного Гаврилку с заломленными за спину руками и в наручниках. Шел сам по себе и с таким видом, что было ясно: приставать не стоит, пусть деловитый служивый идет себе с миром.
Баба Вера все-таки пробурчала свое традиционное «Ходят тут всякие!», но предусмотрительно дождалась, пока деловитый служивый отойдет подальше, чтоб не услышал.
– Ну? Что так долго-то?
В ожидании окончания беседы следователя Ромашкина с гражданкой Тихоновой мы с гражданином Эдиком, фамилию которого я забыла спросить, не только выпили чай, но и съели яичницу из шести яиц с остатками колбаски.
Юля, явившись к нам, пошевелила носом и с надеждой огляделась, но источник аппетитного запаха был уже надежно спрятан в наших с Эдиком желудках.
– Могу тебе кашу предложить, – сжалилась я над голодной подружкой. – Гречневую, с грибами. Гавросич себе сварил и забыл судочек в холодильнике.
– Давай кашу, – согласилась Юля и решительно придвинула к столу последнюю свободную табуретку.
– Дам, если расскажешь, о чем со следователем говорила!
– Смотри, какая шантажистка! – пожаловалась Юля Эдику.
– А у меня шоколадка есть, – сказал тот. – Дам, если расскажешь, о чем говорили со следователем!
– Шайка шантажистов, – Юля вздохнула, взяла из сахарницы кубик любимого Гавросичем рафинада, закинула его в рот и захрустела. – Лефа фкавал…
– Лефа? – перебила я, хмурясь.
– Ну, Алексей Витальевич Ромашкин, наш следователь.
– Наш?
– Ладно, не хочешь – не наш, тогда мой. Ты будешь слушать?
– Будет, – ответил за меня Эдик и жестом показал – молчи, мол, не перебивай.
Я заткнулась, хотя мне было что сказать девице, которая после двадцатиминутной беседы приватизирует следователя российской полиции настолько, что называет его Лешей!
– Так вот, Леша рассказал мне про маньяка, –
