раз прокручивал эту запись. Было страшно на это смотреть, и в то же время манило к экрану. Грязь притягивает, так говорил Учитель, седой старец, которого слушались все ученики.
Откуда взялась эта запись, не знал, просто нашёл флешку на столе. Наставник иногда незаметно оставлял учебные фильмы. Но это не учебный фильм. Это грязь. Стас не мог понять, зачем нужно подкладывать эту запись.
Снято скрытой камерой. Скорее всего, установленной службой безопасности в частной квартире. Такую не заметишь при всём желании. Будешь курить сигарету и тыкать ею в глазок камеры, думая, что это пепельница.
Виден угол комнаты. На одной стене огромная плазменная панель, на другой небольшой бумажный листок с рисунком, видимо, карандашным, – женское лицо, красивые глаза, улыбка. Больше на той стене ничего нет, лишь этот набросок. В углу – кровать. Огромная, необъятная, непонятно, для чего нужна таких размеров. На ней можно спать вчетвером.
Суховатый голос диктора с панели говорил:
– С нового года заводить детей разрешается только городским жителям после того, как внесут госпошлину в размере ста тысяч рублей. А ещё через год сумма будет увеличена в три раза. Нарушители закона будут лишаться гражданства.
В комнату вошёл мужчина лет двадцати пяти.
– Ага, щас! Разбежался! – сказал и выключил телевизор.
Вышел из комнаты и появился снова с бутылкой вина и двумя бокалами. Вместе с ним в кадре оказалась молодая женщина. Мужчина разлил вино по бокалам. Бутылку поставил на пол, а второй бокал подал женщине.
– За любовь. А тем, кто против – гореть в аду.
– Ах, а в аду сейчас тепло! – с улыбкой сказала женщина и отпила вина.
– А нам и в раю сейчас жарко будет.
Мужчина взял из рук женщины бокал и поставил оба на пол, рядом с бутылкой. Снял футболку и бросил на кровать, обнял женщину за талию и притянул к себе.
– Дорогой, предохраняться будем?
– В любви все средства хороши!
Они упали на кровать.
– А как же закон?
– Плевать на законы.
Внезапно включилась телевизионная панель.
– Через пять лет за нарушение закона о сокращении рождаемости будет введена смертная казнь! – сказал диктор.
Рука мужчины свесилась с кровати. Пальцы сжались на горлышке бутылки. Ещё секунда – и бутылка полетела в телевизор. По экрану побежала сеточка трещин, а по стене потекло недопитое вино, красное, словно кровь.
– Я люблю тебя!
– Я всегда тебя любила!
***
– Ты видел, чем занимались эти люди?
Стас вздрогнул и развернулся. За спиной стоял Учитель.
– Да, Учитель.
– Ты понял, что они делали? – голос Наставника был таким, что Стас не сомневался – это экзамен.
– Они любили.
– Какая мерзость! – поморщился старик. – Да, любили!
– Но ведь любовь…
– Да,
