ли, твой отец вознамерился совершить чудо.
– Какое чудо?
– Изменить мировой порядок. Ни больше ни меньше.
– А что такое мировой порядок?
– Мировой порядок? – Рапопорт расстегнул сюртук. – Мировой порядок – это прежде всего полицейский участок.
– Мой отец Саул хотел, чтобы были другие полицейские?
– Что-то в этом роде…
– Хорошие?
– Хороших полицейских не бывает. – Генех почесал тощий, как штакетник, бок. – Когда твой отец Саул вернется, он сам тебе обо всем расскажет. Только не говори ему про свое желание стать птицей.
– Почему?
– Что такое птица по сравнению с полицейским участком? Два беспомощных крыла. У тебя есть божий дар, дружочек. Следующим летом, если только буду жив, мы займемся с тобой всерьез. Я снова приду сюда, чтобы подготовить тебя для поступления в школу. Мои ученики сплошь олухи. Все они хотят стать лавочниками, подрядчиками, маклерами, коммивояжерами. Но ни одному в голову не приходит взмыть в поднебесье. Ежели буду жив, обязательно приду сюда. Боже, как хорошо на кладбище! Никогда бы не подумал… Какой здесь воздух! Точно в Швейцарии… Есть такая страна – Швейцария.
– Вы там, ребе, были?
– Я, дружочек, везде побывал. В мыслях, конечно. Кажется, начинается дождь. – Рапопорт поднял глаза к небу, обложенному тяжелыми, уже нелетними, тучами, и сказал: – Бог дал дождь, Бог даст крышу.
– Сколько мы вам должны, ребе? – спросил мой опекун Иосиф, когда мы скрылись от дождя в избе.
– Ровным счетом ничего, – ответил Генех. – Ваш воздух дороже денег.
– Воздух воздухом, а дело делом, – возразил могильщик и выложил на стол горсть серебряных монет.
– Гляжу в окно и думаю: на кой черт им эти сосны, эти пахнущие медом цветы, эта трава, мягкая и ласковая, как шепот возлюбленной? – с болью произнес Генех.
– Кому? – не сообразил Иосиф.
– Мертвым, – сказал Рапопорт. – Почему Господь прогневался на живых? За что Он загнал нас в эти душные норы, поселил среди стонов и копоти? Кто надоумил нас миллионы лет назад спуститься с деревьев на землю? Что мы нашли на ней?
Казалось, Рапопорт толковал не с нами, а с дождем, ленивым и надменным, и дождь слушал его не перебивая, как и сам Господь.
– В последнее время я все чаще помышляю о том, чтобы вернуться обратно.
– Куда? – прошептал могильщик.
– Туда, – Рапопорт показал на верхушку сосны.
Через месяц Генех Рапопорт повесился на суку в березовой роще. Так он и застрял на полпути между землей и деревьями, на которые хотел вернуться.
После похорон Генеха – а похоронили его не там, где хоронят всех, а за оградой, – я долго не мог прийти в себя. Моя голова была битком набита разными смутными мыслями, они томили меня, жалили, и я не знал, куда от них деваться. Особенно донимала меня одна, самая каверзная, она все время рвалась вперед, расталкивая другие, и когда ее услышал мой опекун Иосиф, он далее побелел от злости.
&nbs
