плохо его знаете, Фергюсон – прирожденный интриган, – ответил Карнэч. – Но в этот раз я не могу понять его планов. К чему он предложил мне тихоню мисс Этчингем, зная, что вы способны затмить любую из женщин?
Эмили не ответила на комплимент.
– Мисс Этчингем действительно милая девушка.
– Мне сложно судить. Она и двух слов не сказала за обедом. Вы же… Пока она молчала, я слышал лишь ваш смех.
А я видела только твои глаза. Она не ответила. Эмили знала эти игры. И какими бы ни были намерения Карнэча, она не хотела в них участвовать, не признавалась, что часть ее души мечтает о традиционной страсти и о нем.
– Благодарю за компанию, милорд, но сейчас мне действительно пора спать.
Он отставил почти нетронутый бокал.
– Но я не дождался ответа, – сказал он, словно она намекнула, что хочет остаться, а не уйти. – Почему мисс Этчингем? Почему не вы?
– Я не стану вам достойной компаньонкой, – со всей возможной холодностью ответила Эмили.
– Вот и показала себя Непокоренная, – мягко сказал он.
Это была ее несчастливая кличка, к которой она привыкла в Лондоне и которую использовала в названии бичующей сатиры, недавно возвращенной ею на полку. Главную героиню Эмили писала с себя и надеялась, что благодаря названию никто не догадается о ее авторстве.
– Фергюсон был добросовестным информатором, не так ли?
– Он ошибся?
Нет, не ошибся. Эмили действительно заслужила репутацию неприступной на ярмарке невест. Но она и без того недолюбливала мужчину, который соблазнил ее кузину Мадлен.
– Фергюсон не знает меня. Не знает по-настоящему.
– Любопытно, – сказал он, прислоняясь к полкам, – каково это, знать вас?
– Зачем вам? – спросила Эмили. – Зачем вы хотите меня узнать?
Он пожал плечами.
– Зовите это безумием. Или интуицией. Но если бы я был первым графом, – Карнэч указал на портрет на стене, – я наверняка бы уже нес вас на руках к себе в постель.
Эмили ахнула. Другие мужчины флиртовали, намекали, путались. Этот же говорил прямо и требовал четким голосом истинного аристократа, с легким намеком на грубый горский акцент. Если в библиотеке таилась магия тысяч книг, то Карнэч был колдуном, способным ее оживить.
И, возможно, он мог оживить саму Эмили. Она уже ощущала, как изнутри нарастает то, чему она не знает названия, и поднимается опасно близко к поверхности. Когда он сменил свою расслабленную позу и потянулся к ней забрать бокал с шерри, прикосновение его пальцев, казалось, вот-вот вскроет ее защиту и заставит всю скрытую страсть, все желание, всю дикость выплеснуться между ними.
– Вы не должны так говорить, – сказала она.
Он шагнул ближе, за ту грань, у которой обычно ледяные стены ее высокомерия замораживали всех незваных поклонников. Но с ним холода не было – только жар и странная уверенность.
– Один поцелуй, – сказал он, обнимая ее шею теплой надежной ладонью. – Один поцелуй, чтобы проверить, безумие это или интуиция.
«Так
