Она, леди Харкасл и леди Карнэч играли в вист, с болваном вместо несуществующего четвертого игрока, и открыто наслаждались наливкой, не опасаясь, что мужчины к ним присоединятся. Эмили и Пруденс сидели у камина, Эмили было жарко, хотя дополнительный свет оказался к месту.
Она убеждала себя, что щеки пылают румянцем от жара камина. Что это никак не связано со странным трепетом, который она ощущала с обеда, с тех пор как время от времени замечала взгляд лорда Карнэча, направленный на нее поверх бокала. Нет, это усталость от путешествия, или расстройство желудка, или даже тиф.
Да, тиф. Лучше верить в то, что она умирает от болезни, чем в то, что в ней проснулся настойчивый интерес к мужчине, с которым вынуждена венчаться лучшая подруга.
Леди Харкасл нахмурилась, глядя в карты.
– То, что ты вышла замуж по любви, не дает тебе права нами командовать, Августа. Еще и с графом в придачу – это нечестно.
В ее голос проник обычный ее яд. В былые времена, давно прошедшие, леди Харкасл была очаровательна. Но с течением лет ее характер портился все сильнее, и Эмили не понимала, почему мать поддерживает с ней связь.
Августа посмаковала наливку и вздохнула:
– Все удовольствие от этого исчезло после смерти Эдварда.
Отец Эмили почил десять лет назад, но в голосе матери до сих пор звучала боль. Эмили посмотрела на вышивку. Стежки получились неровными, но она не могла распороть их и начать заново: в канве было больше дыр, чем ткани. Она ткнула в нее иглой и пожалела, что не может стащить немного наливки, не привлекая внимания матери. Неудивительно, что Пруденс так хочет сбежать от леди Харкасл – эта женщина невыносима.
– Прости, дорогая, – леди Харкасл тут же сменила яд на выражение вины, словно предыдущий разговор вела во сне, а теперь искренне поражается реальности своих слов.
Мать Эмили покачала бокалом.
– Прошли годы. И при всей моей любви к нему я предпочла бы потерять его, а не сыновей. Не знаю, как ты пережила это, Мэри.
Тишина нарастала, пока не поглотила всю комнату. Эмили подняла взгляд и заметила, как покраснела мать. Августа часто бывала прямолинейна, но наливка добавила ее словам резкости. Она протянула руку к леди Харкасл, но та отстранилась от прикосновения.
– Я не пережила, – ответила леди Харкасл хрипло, от подавляемых эмоций. – Разве что Пруденс…
Она осеклась, глядя на дочь. Пруденс резко поднялась, швырнув вышивку в корзину с рукоделием и демонстрируя тот самый огонь, которого не дождалась семья Карнэч за обедом.
– Простите, матушка, у меня разболелась голова.
Леди Карнэч кивнула, пряча глаза за картами. Эмили вышла из гостиной вслед за подругой, не дожидаясь разрешения. Она догнала Пруденс только через пару шагов, догадавшись, что та плачет, еще до того, как коснулась ее плеча.
Она ничего не сказала, просто вытащила носовой платок и обняла Пруденс. Эмили была выше ее на полголовы, слезы Пруденс капали ей на плечо, пока она оглядывала
