и глядя в пол, а затем:
– Я из рода Аэрд, – прошептала едва слышно. – Мы традиционно становились эйтнами. Моя мать, бабушка, прабабушка… все. А еще… – теперь приходилось прислушиваться, чтобы расслышать, настолько тихим стал голос, – мы способны влиять на пол дитя, которого зачинаем.
Взглянула на Эрана, тар-эн тоже слушал с явным интересом, и я понимала, что эта история для него в новинку. Бабушка же продолжала:
– Для того чтобы запустить процесс мутации, эйтна проходит три болевых шока. Первый – при рождении, ведь процесс родов – это боль не только для матери, но и для дитя. Второй болевой шок идет под жестким контролем эйтн, в главном храме. А третий, – она судорожно всхлипнула, – при родах. И мы поднимаемся с алтаря другими, Кира, теми, кто уже не женщина и не человек.
Бабушка говорила, а я… я видела тень. Тень, которая скалилась мне, не явно, нет, но я почему-то чувствовала. Отчетливо. Как ночью. Это была не та тень, что пришла за мной, но ее я тоже ощущала, вплоть до эмоций этого существа. Наверное, именно поэтому мне было не страшно, не грустно – я просто злилась! Действительно злилась.
Потому что в свете присутствующей и ощущаемой мною тени все это представлялось иначе.
Тень выбирает ребенка заранее! Видимо, да, ориентируется на определенный набор генов, так что работать начинает с подходящим материалом. А почему нет? Тени здесь везде, у воинов одни, подчиненные, у эйтн другие – подчиняющие. Что любопытно – воины не терпят подземелий, Накар говорил, а вот эйтны живут именно под землей.
Совпадение? Может, да, а может, и… Думать нужно.
А пока продолжаем о тени и эйтнах. Процесс родов – что меняется? Ребенок проходит сквозь родовые пути, от чего смещаются даже черепные кости. То есть изменения, так? И что, если тень вторгается в этот момент и провоцирует мутацию? Тени, они же через все проходят. Так что вполне возможно.
Дальше. Ребенок растет и развивается… Как эйтна. Причем тень девочка не видит. Потом вторая мутация, сумасшедшая, раздирающая, сжигающая боль. Сейчас, вспоминая, что творилось со мной, я понимала, что ни на одном симуляторе боя такое не испытывала, хотя раза четыре сгорала заживо во время тренировочных боев. Было больно, да, но не так, как после моего первого и единственного раза с мужчиной. И вот после второго болевого шока я стала видеть… тени. Или нет? Тогда, с Нрого, я же заметила что-то странное, неясное и размытое. А вот отчетливо видеть я начала после и…
Но ведь больно мне было и раньше! Но ничего видеть не начинала, значит…
Тень.
Почувствовала сразу. Как вплывает через дверь, как останавливается там, на пороге, как смотрит на меня. Жадно. Нетерпеливо. Выжидающе. И, наплевав на присутствие бабушки и Эрана, я, не оборачиваясь, вытянула руку и показала тени жест. Неприличный. Крайне. У нас в университете за такое пять нарядов с ходу давали.
И почти мгновенно получила эмоции тени в ответ – злость, даже бешенство. Кто его знает, почему я улыбнулась. Приятно просто было досадить ему. Очень даже.
– Киран, –
