осмотрел сырую камеру, вдохнул пропитанный клопами воздух и понял:
– Всё сходится… время не может быть светлым.
* * *
Капитона искали три дня. Последним его видела Фёкла, но сказать ничего не смогла, потому что была немая. Жестами показала, что вечером того дня он был в стельку пьян, а на вопрос «куда делся?» подняла плечи и развела руками – «леший его разберёт». Говорят, что где-то на окраине города видели мужика, похожего на Капитона. «Кажись его, а кажись и нет – сильно старый, борода седая, лапти протёртые… токма кафтан похож». Поговаривали, будто «узрел он грядущее», а монахи Зелёной пустыни сочли его юродивым и уговорили в послушники. Там, на радость монахам, он исступлённо вещал про небесный камень, который трижды громыхнул в неведомой сибирской глуши, или, забиваясь в курятник, обхватывал голову руками и шептал сквозь слёзы: «Царя, царя батюшку не троньте, ироды окаянные, детишек, детишек малых пошто губите?»
Томаса Фукса отпустили, и он вернулся в родное Саксонское княжество.
Злосчастную табличку сняли с чёрной двери, а в доме сделали пивную «У Томаса». Знатная, кстати, была пивнушка. И пиво отменное, терпкое, ароматное, цвета необычного. Чёрное, как уголь. Как время.
– Проходите, Джакомо. Надеюсь, вы учли моё пожелание.
– Можете не сомневаться, я здесь инкогнито. У вас красивый дом, граф.
– Его красота зависит от взгляда гостя, и настроения города, но сегодня Турне весьма приветлив из своей солнечной ванны. Прошу. Моя небольшая… мастерская.
Сен-Жермен предложил гостю стул. Джакомо Казанова медлительно присел, осматриваясь.
Всевозможное оборудование красовалось загадками своего предназначения, но сказать, что оно захламляло комнату… – нет, во всём этом был некий потаённый порядок истинной алхимии или безукоризненного шарлатанства. Казанова твёрдо верил в последнее. Как ещё относиться к человеку, утверждающему, без стеснения, что он живёт не первое столетие, что тайны природы для него открытая книга, а из горсти меленьких бриллиантов ему под силу выплавить один большой?
Только как к прирождённому обманщику! Пусть и более искусному, – стоило признать! – чем сам Джакомо.
Казанова в который раз пробежался взглядом по сосудам и плавильным тиглям. На высоком столе, одном из многих, стояли песочные часы, пестик и ступка, лежали книги… книги были везде, точно пыль. В нутре перегонного куба мерцало дыхание призраков.
– В письме вы просили о встрече, Джакомо. И вот вы здесь.
– Узнав о вашем пребывании в Турне, я не мог упустить шанс быть представленным столь загадочному человеку.
– Моё согласие также продиктовано любопытством. Ведь это наша последняя встреча.
Казанова прозрачно усмехнулся, но улыбка далась нелегко.
– В ваших
