пёс паршивый?! Пил, говорю, вчерась?! Тот перепугался, глаза вытаращил, головой вертеть стал, аки сова, мне аж страшно сделалось, что того и гляди оторвётся. Кто же мне тогда дверь отворит?!
Рядом выстрелил дробью чей-то смех.
– Повешу, говорю, собаку, раз службу не разумеешь! И ближе подхожу. К свету, чтобы кафтан увидел, золотой нитью расписанный, да парик обрезанный. И рожу кривлю, будто перекосило меня от злости. Он креститься стал, потом как зарядит: ваше императорское величество, ваше императорское величество – и обмяк. Едва отступить я успел. Ключ взял и наверх. К высокородию. А темно в доме, ступени кругом. Как найти?! А?! – рассказчик обратился к слушателям, но те не ответили. – А по храпу! Храпит, этот статский советник не хуже пьяного мужика! Мой Макар и тот так не храпит!
Смех снова прокатился по топчанам и кушеткам.
– Захожу к нему тихо, открываю занавесь, чтобы свету место дать. И как ударю шпагой по кровати, что подлец аж подпрыгнул. Курицей встрепенулся и закудахтал! Что, вопрошаю, воруешь, скотина? Тот молчит, глаза на меня таращит. На верёвку, спрашиваю, хватит тобою украденного? И бросаю ему петлю на кровать. И тут чую, братцы, засмердело!
– Фу-у-у, – отозвались слушатели.
– Да, неприятность случилась с его высокородием, опростался советник, что ж делать. А я продолжаю, мол, почему ты холоп, дороги в городе моём не строишь? Всю деньгу под себя метёшь! Построй мне, говорю, дороги, скотина, да такие, чтобы гости голландские и немецкие завидовали. А не то буду являться к тебе каждую ночь, пока ты в эту петлю сам не залезешь! Подошёл ближе и доской по башке. У будочника прихватил.
– А как уходил оттуда, прислуга то, небось, тоже проснулась?
– Это, братцы, отдельная наука. Здесь надо наглость иметь. Вошёл мужик со свечой, а я на него давай орать, а ну, холоп, дай ходу, и иду, как гренадёр на шведа! И по дому так же. Тут, братцы, напор важно не потерять. Потеряешь напор, дашь слабину – и всё, не царь ты, не император и не призрак, а обычный разбойник и вор. Пока видит в тебе человек силу, уверенность, пока не успевает опомниться и рассмотреть, надо уйти.
– А я его ждал за углом на извозчике, – высоким голосом выдал толстяк.
– Да, Алексей вот меня поджидал, дай бог ему здоровья.
Громко топоча сапогами, в комнату проник бородатый мужик с охапкой бутылок. Со всех сторон потянулись руки и избавили его от груза.
– Барин, ещё вина принесть? – обратился бородач к рассказчику.
– Неси, Макар, неси! Всё неси, всё, что есть. Гуляем сегодня.
В ответ на это комната наполнилась одобрительными возгласами и утонула в них, как тонет дырявая португальская каравелла в свинцовых волнах громыхающего о камни шторма.
– Как Пётр преставился, житья от воров не стало!
– Верно!
– Верно ты это делаешь, Николай, стращаешь казнокрадов.
– Только вот опасное это дело. А ну как расколют тебя?
