Круга становилось все меньше дичи. Так что не было никакого толку прятаться на дереве и хихикать. Надо было что-то делать, иначе в один прекрасный день Семья начнет голодать. И это если не случится нового камнепада на Проходном водопаде: тогда мы вообще все утонем.
Сказать по правде, я не боялся ни потопа, ни голода. Мои мозги оголодают задолго до этого, и я попросту сдохну от скуки, если что-нибудь не придумаю – что-нибудь особенное, значительное, поинтереснее всей этой рутины.
Вот о чем я думал. Но Джерри, любивший меня всем сердцем, не догадывался, что творится у меня в душе. Он был очень-очень счастлив. Я делал вид, будто улыбаюсь, и ему этого было довольно. Впрочем, как и всем остальным.
Ну или почти всем. Тина все понимала, да и Джейд могла бы догадаться, что я притворяюсь, и не потому, что мы с ней близки – чего нет, того нет, – а просто мы похожи. Я такой же неугомонный, как она. Беспокойный, пустой внутри, жаждущий чего-то большего.
Был и еще один человек, который понимал, что у меня на уме. Клешненогий Джефф, младший брат Джерри. Он спал с нами в одном шалаше. Бремен четырнадцати-пятнадцати от роду, еще даже не новошерсток, странный мальчишка с добрым лицом и огромными глазищами, как у Джерри; но в его взгляде прятался совсем другой мир. Он ковылял за нами с той самой минуты, как я пришел на поляну Красных Огней, но только когда мы почти добрались до Поляны Круга и остановились на краю, ему наконец удалось меня догнать, чтобы поговорить со мной.
– Тебе грустно, да, Джон? – спросил мальчик.
Я лишь пожал плечами и стал ждать, пока меня позовут к Старейшинам. Вместе со мной стояла и ждала добрая половина Семьи.
Они сидели рядышком на краю Поляны Круга, привалившись спиной к старому белосвету, – Джела, Митч и Ступ, похожие на три пустых кожаных мешка. Чтобы Старейшины не обожглись, ствол обмотали шкурой шерстяка и обложили несколькими слоями коры. Как обычно, вокруг этой троицы суетились женщины: подавали то еду, то накидки, то миски с водой.
Возле Старейшин лежало выдолбленное изнутри бревно, в котором они хранили Памятки: кто-то открыл его и достал Модели Небесных Лодок, которые якобы сделал сам Томми Шнайдер, наш общий отец: огромный звездолет «Непокорный», маленький Посадочный Апарат и Полицейский Апарат, на котором Анджела и Майкл погнались за «Непокорным», когда Томми, Диксон и Мехмет попытались угнать его. Сейчас три Модели лежали у ног Старейшин, темные и блестящие от шерстячьего жира, которым их натирали из поколения в поколение, чтобы старое дерево не трескалось и не рассыхалось.
Но Модели надоели Старейшинам, и сейчас они о чем-то спорили, а Каролина Бруклин, Глава Семьи, высокая седая старуха, сидела рядом с ними на корточках и старалась их успокоить.
– Очередная Гадафщина наступает через триста шестьдесят пять дней после предыдущей, – утверждал старый Митч.
– Без тебя знаю, старый дурак, – огрызалась дряхлая Джела. – Всем это прекрасно известно. Я о другом – если, конечно, ты вообще меня
