Питание, массаж, удаление продуктов жизнедеятельности, гигиенические процедуры – все обеспечивает автоматика. Сканеры и датчики регистрируют малейшие изменения в состоянии пациента и выводят данные на мониторы. При необходимости «кокон» дает анестезию или включает замещающие системы жизнеобеспечения.
В таком «коконе спасения» Тина сейчас и лежала. Второй раз в жизни. Первый был семнадцать лет назад, когда космолайнер «Эдлоос» врезался в пересадочную станцию и Тина Хэдис попала в космическую больницу, откуда ее забрали тергаронцы для своего эксперимента.
В помещении, где стоял «кокон», царил мягкий полумрак. Все мониторы развернуты под таким углом, чтобы Тина не могла видеть экраны. Себя она тоже не могла увидеть. Она помнила машину со стальными захватами, свое короткое (почему-то казалось, что оно было коротким) беспамятство; потом какие-то люди в масках, в плечо вонзилась игла – все очень быстро, смазанно… Очнулась она в «коконе». Ощущение дезориентации, пронизывающее каждую клеточку тела. Чувство, что находишься не там, где надо, – и дикий, животный ужас по этому поводу. К счастью, это чувство не было постоянным. Накатывало приступами, которые повторялись все реже и реже.
Первым человеком, которого она увидела (и единственным, больше никто ее не навещал), был Крис Мерлей.
– Тина, привет. – Он облокотился о прозрачную крышку «кокона», глядя на Тину сверху вниз. В глазах мерцала затаенная улыбка, хотя губы не улыбались. – Как вы себя чувствуете?
– Паршиво. Где Стив?
– Он сейчас занят другими делами. Вы помните, что с вами случилось?
– Да. Меня парализовали и запихнули в машину непонятного назначения.
– На вас напали террористы, которые работали на Манокар. Они убиты. А вы заболели, и вам придется около месяца провести в «коконе». Все объяснения потом, когда поправитесь.
– Чем я заболела?
– Ничего страшного. Я же сказал, объяснения потом.
Тина попыталась нащупать языком на нёбе небольшой привычный бугорок – вживленный передатчик для связи со Стивом. Бугорка не было. Она прикрыла глаза, чтобы не выдать свои эмоции, и потребовала:
– Позовите лечащего врача.
– Здесь нет никакого врача. Только я. Не беспокойтесь, я умею обращаться с медицинской техникой.
– Почему вы?
– Потому что я единственный специалист по вашему заболеванию. – Вот теперь Крис улыбнулся, но это была скорее ухмылка, чем улыбка. – Несколько лет назад я переболел тем же самым. Как видите, я жив и здоров, с вами тоже все будет в порядке.
Когда он ушел, Тина приступила к проверке своих искусственных систем. Вернее, попыталась их проверить, но ничего не обнаружила. Она больше не ощущала ни лазеров, ни выдвижных лезвий у себя в кистях рук; не могла остановить дыхание и перейти на замкнутую систему кислородного обмена; не могла переключиться в ускоренный режим. Освободиться от мягких, но непреодолимых фиксаторов «кокона» тоже не удалось. Вообще-то «коконы спасения», рассчитанные
