сестра.Слова мои запомни.
Я замкнула
Их в памяти своей – ключ у тебя.
Прощайте!
Уходит.
Что такое
Он говорил, Офелия, тебе?
О принце Гамлете мы говорили…
А! Кстати! Мне
Передавали, что нередко вы
Наедине встречаетесь и ты
Щедра на эти встречи. Если это
Все правда (только ведь предостеречь
Меня хотели), то сказать я должен,
Что ты не понимаешь, как держаться
Прилично дочери моей. Скажи
Всю правду: что такое между вами?
Он эти дни признания мне делал
В любви.
Вот что! Признания! А ты, младенец
Неопытный в делах такого рода,
Поверила в признания его?
Не знаю, право, что и думать мне.
Что думать? Ты, ребенок, принимаешь
Его слова за чистую монету?
Признания! Ты признавать должна
Достоинство свое, не то – (вот слово кстати
Пришлось) – меня признают дураком.
Но он так скромно мне, отец, свою
Любовь высказывал…
Да эту скромность знаем мы! Ну-ну!
Но подтверждал, отец, свою он речь
Святыми клятвами…
Силки для глупых птиц!
Когда ключом кипит и бьется кровь,
На клятвы расточителен язык!
Я знаю! Это, дочь моя, лишь вспышки, –
Они хоть ярко светят, да не греют
И гаснут в самый миг возникновенья.
Будь с этих пор скупее на признанья,
Цени себя дороже просьб его.
Насчет того, о Гамлете что думать,
Скажу я тоже: знай – еще он молод!
Та привязь, на которой ходит он,
Куда твоей, Офелия, длиннее.
Все сводится к тому, чтоб ты отнюдь
Не уступала клятвам принца, это
Прикрытая лишь святостию ложь,
И цель его нечистая – он только
Затем и призывает благочестье,
Чтоб обмануть верней. И вот тебе
В конце концов решение мое:
Я не желаю с принцем встреч твоих!
В беседе с ним минуты не теряй!
Ты слышишь? Помни! А теперь – иди!
Я повинуюсь вам, отец!
Уходят.
Терраса. Входят Гамлет, Горацио, Марцелл.
А воздух щиплется, ужасный холод!
Морозит, и порядочно.
Теперь
Который час?
Двенадцатый в исходе.
Нет, полночь уж пробила.
Да?
