его боевой задор криками своими из толпы. Кто-то с собой и юнцов прихватил. Им скоро в мужики выходить, пущай поглядят, каковы они – богатыри настоящие в деле. Пущай захочется им такими стать. Может, и прославят родителя своего, да и жизнь иную наладить помогут. Богатырям завсегда при правителях почет. Им и еда повкуснее, и жилье покраше. А уж об одеяниях да наградах и разговору нет.
Кто-то пешим ходом в городище явился. Коли путь не далек, почему не размяться на свежем воздухе. Многие же конно прибыли. Кто верхами, кто на повозках. Пришлось на околице коновязи сооружать, чтобы не разгулялась скотина по полям да не изувечила посевы.
К полудню не только площадь, но и все деревья и крыши изб, что по ее кругу стоят, народом забиты были. Те, кто в поединках участие примет, у головы в избе от народа скрыты до поры. Нечего зря глазеть ранее положенного часа. Всяко бывает. Народ чужой пришел. Может, кто и порчу напустить наладит. Береженного, того и боги берегут.
Шумит народ полудня дожидаючись. Кто-то об заклад бъет за своего избранника; кто-то спорит о том, явится ли им топор, и каким он будет; кто-то товар, из дальних краев прихваченный, во всю глотку нахваливает потому, как нет такого нигде боле. Детвора, деревья словно воробьи облепившая, о своем щебечет, глотки надрывая, иных перекричать стараясь.
Такого шуму городище не слыхало ни в какие времена.
Видать, и богам интерес явлен, отчего это людишки там криком надрываются, покою не дают, их поминая в спорах своих. Затихла природа, замерла. Даже лист на деревьях не шелохнется. А солнце к зениту таким ярким катит, словно должно подсветить небожителям зрелище их заинтересовавшее.
В лучах солнечных, словно в золотой реке, плещется изваяние Хорса, сотворенное когда-то ушедшими в иной мир умельцами из могучего дуба и установленное на самом высоком месте, где капище его и где несет ему верную службу с незапамятных времен ведун Осок. Ведун стоит сейчас подле валуна в ожидании возврата деяния рук Хорсовых. Белое одеяние его и белые же волосы на фоне черного камня как бы разделяют собой границу между черным злом, сотворенным век назад, и светлой надеждой, которая в этот момент легла на сердце каждого, явившегося на площадь.
Привыкший ко всяким оборотам и твердо уверенный, что все произойдет так, как было наречено, Осок ощущал некоторое, ранее не ведомое ему волнение. Недолог срок и уж скоро тень, бросаемая валуном на площадь, исчезнет совсем. Наступит полдень. И тогда… Хотя и ведет Осок частые беседы с божеством, которому служит, то никак не идет в сравнение с тем, что придется явно ощутить его собственно ручное творение. Беседы то идут не наяву. Мысленно вопросы задает. Мысленно ответы получает. А тут… Ему предстоит принять топор с валуна, он вместе с головой будет вручать его наиболее достойному. Знает, что выбор Хорсом сделан. Только не ведомо, как отнесется к происходящему Повелитель Нави. Не устроит ли
