случай, – сказал я, как бы оправдываясь. – Вы не раскрутите. Для этого все равно нужен я.
– Да ради бога! – встал он. – Вы этим и будете заниматься.
– Подумаю.
– Только не долго, – сказал он на прощание.
Я расстался с ним почему-то с тяжелым чувством. Совпадение? Не от него ли звонили с угрозами?
– Смотри, – говорили соратники. – Как бы не украл идею!
Я молчал, и он больше не показывался. Потом мне стали звонить члены нашей Ассоциации чистых производителей:
– А вы знаете, кто-то объявил о создании проекта чистого города. Точь-в-точь ваша программа!
Я был слегка встревожен – содрали все наши наработки? От меня позвонили в организацию Протасова, притворяясь клиентами, и там визгливая тетка пояснила, что наша сообщество по сравнению с ними – пустое и никчемное. Так мы и не узнали, кто это был на самом деле.
Вскоре мы перестали о них слышать, видно, их дело заглохло. Идею надо самому родить, вырастить систему, как пирамиду, снизу. Для успеха – нужен был я. Украсть надо было лично меня. Почему так благородна обувь старых итальянских фирм? Там организация всего дела, колодки совершенствовались веками.
Однако Филин нас не забыл.
Муса испугал.
– Слишком далек от нас. Ничего не выйдет.
Я не ожидал от него ничего хорошего. Он бесстрастно заключил:
– Гуманоид, не могущий зажечь свой свет, без памяти прошлого. Мы наблюдаем частный случай. Так не сможем понять планету, населенную живыми существами.
Голос его какой-то механический, наверно, в первой инкарнации он был киборгом, бездушным плодом своего Создателя. Мне захотелось пнуть его.
Нефертити возразила:
– Он же страдает от этого! Значит, ищет.
Я испугался. Что от меня ждут?
– Не способен быть цельным, – припечатал Муса.
Иса уточнил:
– У них физическое разделено с духовным. Для окружающих – одни, а в тайных желаниях – другие.
Я пытался защищаться:
– А как иначе? В нашем человеке много слоев – реагирует на внешнее разными сторонами натуры.
Муса прогундосил:
– И здесь низшая порода применяет незнакомый нам механизм обмана.
Нефертити весело поддержала:
– Оказывается, у них существуют непререкаемые ценности, которые предназначены для прикрытия своих делишек. Существ с совестью невозможно отличить от негодяев, даже прожив с ними долго. Откуда у них взялась мимикрия под совесть, любовь, справедливость?
– Закон природы! – неуверенно сказал я, проигнорировав их сомнения в совести землян. – Мы глубоко затаены в себе, с самого начала истории, не верим никому, тем более системе власти. Стремимся выжить, и потому глупость наша хитра.
– Не закон, – бесстрастно возразил Муса. –
